ЦВЕТЕНИЕ «ВЕСНЫ В ФИАЛЬТЕ»

Просмотры 47

Как изощрённо плетётся словесно сострадание у Набокова: оно – чище кристалла, если вглядеться в его глубины: взять рассказ «Лик», к примеру…

…«Весна в Фиальте» распускается невероятными цветами стиля, поэзии, акустики, оптики; и, вновь обращаясь к Лику, к его несчастной, мордовавшей, почти задушенной сердечной болезнью судьбе, вдруг вспомнится мальчик Колдунова: отвратительного, грязного, звероподобного типа, Лику противостоящему: но мальчик его, Вася, мелькнувший три раза, вызывает такую боль, что искры сострадания обжигают сознание…

Пусть отец дурак-резонёр, растративший жизнь на глупые выходки, но за что, за что же мальчику такая – как рисуется в перспективе – судьба…

Между прочим, не слабее, чем у Достоевского, которого Набоков не любил; а яростно-изощрённое плетение словес, с избытком мировых подробностей, с прорисованным тщательно каждым тупичком поражает и завораживает.

Какой пышный и щедрый, почти персидский словесный ковёр…

Шатёр…

Сердцевинным воспринимается рассказ «Истребление тиранов»: тут отвращение к тирании есть естественное продолжение свободы набоковского дыхания, а безымянный тиран, много черт реальных в себе совместивший, предстаёт кошмарным карлой: слепым к боли, как ему и положено, глухим к сердцу, в котором концентрируется голос души; и не заметный провинциальный учитель рисования, знавший тирана ещё до его мутного взлёта, мечтающий убить его, ткёт кропотливую пряжу слов…

Потом – приглядитесь! – он ткёт её из железных нитей, туго скручивая кульминационные узлы; и множественная словесная игра, мелькающая на протяжение текста, выводит к лабиринтам подлинной трагедии человечества.

Тирания – есть представительство ада на земле: подобно понятию «полнокровный» — полномутное, наполненное вместо крови страданием людским.

…ряды, идущие с граблями и мотыгами на плечах по площади: чтобы руки были заняты; бабка, вырастившая двухпудовую репу, и удостоенная по этому поводу государственного приёма: изящно обыгранная сказка про репку: когда повествует старуха, как тащили взращённое чудище.

Зловещие подробности бытования народа: под растянутым, словно из колючей проволоки скрученным, пологом властительства…

Учитель, тирана убить не способный, сходящий с ума, спасается смехом: его раблезианские взрывы врачуют, как сложно составленный бальзам: где превалирует сатира.

Рассказ зловещ: он предупреждает о многом: но кто будет слушать художественное слово?

Развернётся «Посещение музея»: столь кинематографично, что пожалеешь – нету экранизации…

Так колоритно выписан город: затерянный где-то в Европе; так мощно – на игле тоски – дан ностальгический момент абсурда: возвращение в запрещённую персонажу России через вдруг удлиняющийся, расширяющийся музей.

Цветёт фантазия, наполняя всё новые и новые залы разными диковинами.

Потом вспыхнут картины литературных нравов – в рассказе «Уста к устам»…

Снова – жалкий в писательских потугах Илья Борисович — вызывает сострадание, в той же мере, в какой негативные чувства рождают и пролазный журналистишка, и якобы модный сложный прозаик Галатов: совместно дурящие простака, разводящие его на деньги для только им нужного издания.

Глобальная метафизика прорастёт в повествование «Ултима Тхуле» — Дальний предел: тут…якобы познанная персонажем по фамилии Фальтер загадка мира разрастается садом софистики в разговоре с главным героем, не способным пережить смерть жены, от лица какого повествование и ведётся.

Мысли сложны: требуют предельной концентрации.

Мысли сложны: но все они – софистика, маскирующая страх смерти: очевидно евший самого Набокова основательно…

…теперь он узнал, как существует потустороннее творчество: сколько красок открывает оно, какими поворотами мыслями играет – не играя.

…страшный рассказ «Королёк»: о квадратных братьях и фальшивомонетчике: которого один из братьев убьёт.

Всё страшно: надвигающийся чёрный тушей фашизм, явно столь родной говяжьим этим братьям: тупым, хозяйственным; то, что Романтовский оказывается вовсе не поэтом, принуждённым по бедности жить в чёрном квартале, а делателем денег; вся атмосфера рассказа: из которого и выход будто один: в смерть…

Но какое цветение даёт любой момент яви под пером Набокова; всякое облачко, случайно мелькнувшая собака, обрывок афиши, которым играется приморский ветер…

И лица, люди, галереи лиц…

Ах, как чудесно распускается «Весна в Фиальте»…

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.
Вы должны согласиться с условиями для продолжения

«ЧЕЛОВЕК-ФЕЙЕРВЕРК» ОРСОН УЭЛЛС

К 110-летию со дня рождения Джорджа Орсона Уэллса Многогранен был – вплоть до показывания фокусов: с детства участвовал в школьных спектаклях, а пространство и невероятное ощущение естественности «Гражданина Кейна» поражало…

НАТАЛЬЯ ГУНДАРЁВА: ИГРА, ПОЛНАЯ СОКА ЖИЗНИ

Крик Люськи, боевой жены генерала Чарноты, резкий и любовно-насмешливый: «Чарнота, купи себе штаны!» – разносится резко… Н. Гундарева играла сочно и смачно, очаровывая собой и ролью, и роли её были…

МИСТИЧЕСКИЙ СКРИПАЧ, АЛХИМИК СКРИПКИ Н. ПАГАНИНИ

Лопнет, закрутившись, струна — никто не заметит:  музыка будет рваться, вибрировать, литься, — если надо, ласкать… Мистический скрипач, алхимик скрипки… … Мальчишка, которого запирает в сарае отец, неудачный торговец, подрабатывающий…