Был ли Ленин иконой для Маяковского – Маяковского, горевшего своеобразным религиозным огнём: слишком индивидуальным для каких-либо культов?
Тем не менее, устанавливаемый культ он принял, видя «как одеваем нищ и оголь», почитая движение вверх, к свету необходимым, и только воплощением такового принимая революционные события.
Смерть Ленина, уложенная в квадраты лестниц его поэмы, отозвалась в самом Маяковском гулом горя.
И – космос Маяковского ничуть не уменьшился в этой поэме: выверенной и точной:
Время —
Начинаю
про Ленина рассказ.
Но не потому,
что горя
нету более,
время
потому,
что резкая тоска
стала ясною
осознанною болью.
С болью не так одиноко: даже в недрах всеобщего дела, громыхающего вокруг; и – на волнах боли и делается поэма, звучащая набатно.
Точно данное определение бытования людского – и связанное и нет с делом и образом Ленина:
Люди — лодки.
Хотя и на суше.
Проживешь
Свое
пока,
много всяких
грязных раку́шек
налипает
нам
на бока.
Маяковский предвидит будущее, страшась:
За него дрожу,
как за зеницу глаза,
чтоб конфетной
не был
красотой оболган.
Он взрывает порох поэмы – и ради того, чтобы не случилось этого; он запускает в небо свои лестницы, чтобы…
Вероятно, будущее, рисовавшееся ему, было ярким: и совсем не похожим на то, что воспоследовало.
Возможно, энергия стиха сама вела его, хотя, кажется, это именно он, Маяковский, выработавший своеобразнейшую интонацию, так повлиявшую на дальнейшую поэзию, руководил строчками.
Они собираются.
Они суровы – даже аскетичны; в них нет пустых красивостей, в них есть монументальная красота.
Если б
был он
царствен и божествен,
я б
от ярости
себя не поберег,
я бы
стал бы
в перекоре шествий,
поклонениям
и толпам поперек.
Атеизм, переходящий в шаровой огонь, не спалит ли?
Ведь «божественное» бушует и в стихе Маяковского, поскольку сам язык есть сложнейший, величайший дар.
Поэт превозносит Ленина, зачиная, вероятно, советскую «лениниану», где больший процент определялся не художественностью, а идеологией.
Но поэт – художествен в поэме в высокой мере: всё – его интонация, эпитеты, звукопись, рифмы.
Может быть – только меньше словесного избытка: в пользу речевого аскетизма.
Ниспровергали Ленина.
Ниспровергали Маяковского, и в частности — эту вещь.
Но она осталась – сиять; и сияние её особенно отчётливо во времена, прошитые змеиным прагматизмом и чёрными скрепами пустого прагматизма.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик