Распустятся у Сергея Есенина волшебные ткани Персии, засияют орнаменты и узоры, пойдут ассоциации с вечными, не ветшающими песнями, разносившимися над этой землёй…
Но – русское начало, стихийное и нежное, дышащее и любовью, и грустью наполнит их – великолепные «Персидские мотивы»:
Руки милой — пара лебедей —
В золоте волос моих ныряют.
Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.
Пел и я когда-то далеко
И теперь пою про то же снова,
Потому и дышит глубоко
Нежностью пропитанное слово.
Как легко здесь даётся оно: нежностью пропитанное слово: сколь непохоже оно на звоны и грома раннего Есенина: мистического, избяного, выводящего образ русского Христа, дающего гроздья самовитых, укоренённых в народном духе, образов…
Персидские мотивы развиваются иначе: иной голосовой регистр задействован, иное сердечное биение наполняет стихи.
Сады таинственно возникают, возносятся вверх стремительные стены, обещающие мерцающие загадки в лунном свете:
«От чего луна так светит тускло
На сады и стены Хороссана?
Словно я хожу равниной русской
Под шуршащим пологом тумана» —
Так спросил я, дорогая Лала,
У молчащих ночью кипарисов,
Но их рать ни слова не сказала,
К небу гордо головы завысив.
Халва и пахлава, розы соловьиной породы, но и – нечто от мудрости Хайяма: жизнелюбивой, таинственной мудрости проступает; а то и – от поэм Низами мелькнёт…
Дверь – как символ: и дверь, которую не открыть, как объект песни:
В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
Там живет задумчивая пери.
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог.
У меня в руках довольно силы,
В волосах есть золото и медь.
Голос пери нежный и красивый.
У меня в руках довольно силы,
Но дверей не смог я отпереть.
Волшебство роз, символизирующих сердце; золото и медь – не только дивных волос поэта, но и самих стихов, совмещающих столько чувств, дающих такие их оттенки…
Полнозвучие: и – луннозвучие…
Словно даль становится ближе, границы между временами стираются, и древняя Персия так охотно и легко раскрывает свои просторы в современность, что дух захватывает.
Персия Есенина – русская, это род Белой Индии: и тайна этой Персии расшифровывается великим сердцем поэта:
Свет вечерний шафранного края,
Тихо розы бегут по полям.
Спой мне песню, моя дорогая,
Ту, которую пел Хаям.
Тихо розы бегут по полям.
И звучит вновь и вновь великолепие песен; и луна, розы, любовь сливаются, словно в огромном, живом мистическом цветке слова: раскрывающимся в узнанную уже поэтом вечность…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
