Ко дню рождения Микеланджело Буонарроти
Ирвинг Стоун, кропотливо и детально восстанавливающий биографию Микеланджело, показывал её через суммы таких выразительных деталей, что время сжималось шагренью, приближая к нам величайшего творца всех времён…
…он штудирует человеческую плоть, занимаясь анатомическими опытами в мертвецкой: что было запрещено под страхом смерти, но сочувствующий монах тайно оставлял Микеланджело ключ.
Он рубит мрамор в садах Лоренцо Великолепного, собравшего вокруг себя лучшие интеллектуальные силы тогдашней Флоренции.
Спорят неоплатоники, делла Мирандола слишком молод для такого многообразия тезисов, однако – убедителен чрезвычайно.
Неприлично было не владеть версификацией: Микеланджело учиться вырубать сонеты из мрамора; многажды переведённые на русский, они убеждают в громадности его литературного дара…
…добывают мрамор: отбирают у земли сокровища, и мастера кладут руку на белый бок, говоря: «Отменный кусок мяса».
Как можно в глыбе провидеть «Давида»?
«Пьету»…
Молодой Микеланджело истово работает в садах Лоренцо: как всю жизнь будет работать, забывая остальные её составные части.
Его мрамор лучится и будто издаёт нежное музыкальное звучание, завораживающее глубиной мелодии.
Якопо делла Кверча оказал на его манеру решительное влияние: то, насколько вводится резец в материал, Микеланджело постигал, общаясь с ним.
Путешествия обогащают – но все маршруты художника связаны с постижением мастерства, увеличением оного: хотя, кажется, он изначально был мастером уровня, за которым простираются духовные небеса.
Сикстина цветёт бурей и мощью: античный идеал, вложенный в христианские представления о днях творения; рыбаки, напоминающие атлетов; великолепно-атлетичен Адам…
Микеланджело не услышал Божественной тишины: того сакрального глагола, который открылся его антиподу – Леонардо да Винчи?
Возможно: бури бушевали в нём: он видел леса фигур, высеченные из мрамора, соборы, превосходящие святого Петра, километры фресок, сиявших цветами, которых нет в реальности.
Он видел это – и впадал в отчаяние от малости своих возможностей: гигантских даже в сравнение со многими великими творцами.
И он оставил космос: поражающий и вдохновляющий, возвеличивающий душу и радующий дух; он оставил так много, что с трудом верится, будто эта сумма явлена одним человеком.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
