К 95-летию Габриэля Гарсиа Маркеса
Неистовое извержение людей, — и событий, чья переогромленность затягивает петлёю одиночества всех, попавших в знаменитый роман Габриэля Гарсиа Маркеса…
Никто не уйдёт от петли – ни полковник, не то выигравший, не то проигравший, вынужденный умереть скорее комично: уж точно безо всякой героики, ни…самый мелкий бродяга, распевающий песни Франсиско Человека: печальные, как сумерки.
Золотые рыбки с рубиновыми глазками проплывают пред стекленеющими глазами умирающего полковника, или образ девочки-жены Ремедиос возникает…
Мощно показано превращение человека: тихий юноша, отменный ювелир под влиянием внутренней бури превращается в военного и политического героя, внедрённого в историю собственной волей, и помахиванием крыл судьбы…
Собственно, Маркес рассматривал полковника Аурелиано Буэндиа в качестве основного героя романа: всё начинало строиться вокруг него, и – начиналось им, ибо стоя у стены, в ожидании расстрела, именно он будет вспоминать огромный, игольчато-зеленовато блещущий лёд, на который водил смотреть огромный отец.
Но – герои множатся, как отражения в зеркалах, и роман напоминает проход бесконечным лабиринтом, чьи стены заменяют эти таинственные вещи, больше поглощающие ваши жизни, нежели отражающие вашу внешность…
Много плоти: жаркий полюс бытования провоцирует кровь: попробуйте работать в часы сиесты.
Неистовство повествования будет нарастать: крещендо героев, бунтов, событий, революций, разгромов, распадов.
Возникающая банановая компания разрастается по часам, и жизнь заваривается гуще, роскошь мелькает, потом становится очевидной.
Всё уничтожит дождь – библейский, неистовый, как всё в романе, оставив размокшие, раскисшие останки Макондо, где столько всего происходило…
И щемящие ноты сопровождают все сто лет: одиночество столь квадратно, так монументально, что даже попытки погрузиться в расшифровку писаний мудреца-цыгана не помогают.
Там нет истории вселенной – но только история рода, написанная на санскрите, зашифрованная сложнейшими кодами…кого-то из императоров.
Растёт и одиночество тирана; тираническая власть — традиционный сюжет латиноамериканской литературы, пиково прозвучавший во втором знаменитом романе Маркеса.
Первая фраза романа будет длиться страницы четыре, складываясь в особенную новеллу: всё кончилось, тиран мёртв, но…как же войти в страшный дворец?
На русском книги Маркеса воспринимаются невыносимо красиво: они цветут – и дикими садами, и оранжереями, и разнообразием человеческих типов.
Никто не знает, сколько тирану лет.
У подобных персонажей возраста не бывает…
Да и умер ли он?
Спорный вопрос – ведь в романе он то жив, то мёртв, по-разному.
Время вечно слоится у Маркеса специфично, и фейерверк рассказа «Блакаман добрый, продавец чудес» доказывает это, демонстрируя свою вечность.
Как демонстрирует её всё – сделанное Маркесом, обогатившее поколения людей на всех континентах, поражавшее и поражающее миром необыкновенной насыщенности, красоты, своеобразия…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
