К 85-летию Валентина Распутина

Ноша Валентина Распутина была тяжела, ибо писать вровень с классиками девятнадцатого века практически невозможно (хотя Распутину это удалась), а чаша его, подъятая к небесам, была  полна как солнечной субстанцией жизни, так и горьким полынным отваром, который щедро производит юдоль.

1

Уже «Деньги для Марии» обещали писателя чрезвычайного, редкого: и по словесному, густому и крепкому письму, и по проникновению в сердца людские, занавешенные от большинства плотью поступков. Собственно «Деньги для Марии» сама по себе замечательная повесть, ибо мощно показывает, как трагедийный излом выявляет лучшее и худшее в человеческой породе, — мощно и оригинально; но в сравнение с главной, вероятно, книгой «Живи и помни» — это ещё репетиция высоты.

«Живи и помни» даёт жизнь так плотно и веско, столь из глубин высвечивая сущность её, что полноценно встаёт в ряд с классическими произведениями лучших из лучших…

Несущая в себе новую жизнь: ребёнка, о котором мечтала, который не получался, Настёна топится, чтобы предупредить мужа, изъеденного собственным дезертирством и страхом войны…

Это — как речь на могиле Илюшеньки из «Братьев Карамазовых» — та же мощь, та же сила…

Только… есть ли выход к свету через пути страданий, которыми изломисто идут герои Распутина?

Есть ли он?

Ибо отсутствие такового не может сделать книгу значительной, ибо литература существенна лишь в той мере, в какой даёт почувствовать парение душе, прикоснуться к облакам.

А сама повесть — с её живым, хлебным языком, с нежной, такой простой Настёной, с Андреем, ощутившим, что такое жизнь в тупике есть световое вещество жизни: ибо, как бы ни была тяжела она, это всё равно жизнь…

Далее накатят волны «Прощания с Матёрой», где образы старух, пьющих чай так, будто вот-вот к ним в гости заглянет смерть, врезаются в память алмазными гранями силы и мастерства; Матёра — книга о разрушении и стойкости: могучий «царский листвень» (чуть ли не тень Мирового древа!) несущие новое, но несущие сие через разрушение, не могут сокрушить, как сокрушат они деревню, разорят кладбище…

Великолепные «Уроки французского», в сущности, обжигающий стигмат сострадания, вырезаемый на сердце читателя; тут линии Достоевского и Некрасова причудливо переплетаются, точно врастая в современный материал скудости и бедности.

А как роскошно-живописен очерк о Байкале! Вода его блестит, и берега чуть не прогибаются от обилия ягодных кустов; и дремотное в этот час бело-прозрачное море Байкала готово поделиться силой своей с читающим строки Распутина.

Книги — тёртые, сильные, с хлебом и гневом, правдой и жёсткостью — строил Распутин, как строили когда-то терема, и, хотя в его книгах мало праздничного, сам факт, что были они — праздник русской литературы.

2

«Живи и помни» страшнее Матёры не из-за окуляра войны, а из-за ячейки памяти, которую не порвать.

…сухая, трущаяся друг о друга картошка — коли нести её в мешке: еда «Уроков французского» — переходит в гематоген и макароны, проводя линии фраз по полю новеллистического шедевра.

Матёру не отстоять, как не продлить жизнь старухам, сидящим за чаем (Ах, этот шамкающий мир их воспоминаний!); но дети вырастают всегда, и опыт их — круглый, от получаемого добра, квадратный от причинённой боли — формирует их различно: и читателями, сопереживающими персонажам, и делягами, отвергающим гуманитарный мир.

Баня.

Баня с пауками из Достоевского — ассоциацией.

Дебрь и огнь войны, и — любовь в недрах оных (и войны, и бани) — страшная, как крест.

Кресты кладбища, уничтожаемые, сжигаемые; фотографии мелькают, проваливаясь в небытие.

Оно существует: как бездна, в которой не представить ячеек света.

И… байкальская роскошь, гладкая пышность воды, неистовство растительности брегов, сборы ягод, изобилие живописи — точно фламандское нечто, а вовсе не русское выплеснуто в данность; роскошь очерка, ткущегося сочно, вкусно, сладко.

Прозаические миры звучат такой метафизикой, что любая метафизика отступает перед гущей человеческой дебри.

3

…а когда дело дойдёт до водки, будут её передавать бережно, по бутылке, из рук в руки, тут же отпивая, хмелея…
«Пожар» Распутина неистово раскинется на страницах повествования, выхлестнется за пределы его, опаляя лица сограждан, вздымаясь к небесам яростной мощью.

Персонажи пройдут чередой, представляя собой галерею советских типажей – с самоотверженностью и апатией, мудростью и наплевательством; пожар, начавшийся в восемьдесят пятом году, не сулил пепелища, которое к утру останется в повести; а один из героев, заявляя: «Будем жить!» – точно выражает стойкость русско-советского народа, который готов пережить любые пожары-кошмары, хоть наиболее бережно будет спасать водку.
Яркость повести отражает многое: и разгильдяйство, и стойкость перед огнём причудливо соединяются в русской ментальности; а язык Распутина, обладая высокою степенью пластичности и выразительности, вполне превращает местную драму в трагедийный анализ слома и раздрая советской жизни – грядущего глобального пожара.

И тут Распутин предстаёт провидцем.

4

Жизнь и память – память тяжелее, чем боль; кристаллы света, впечатанные так глубоко в души, как будто реальность исключает их.
«Живи и помни» – сложена из фраз, чья сила в равной степени напоена страданием и млеком предшествующей литературы. Деревня примет дезертира, жена спрячет его, но их ребёнок никогда не появится на свет.
Жажда жизни, прожигающая всё на свете, война, противоречащая оной, боль людская, солью просыпанная в бездну текста.

Холод севера не способен сковать души.

…мы не умрём, впечатанные в янтарь великого текста…

Мы умрём, оставшись жить, и даже как будто и ребёнок, который должен появиться – появится, вырастет.

Проза ассоциируется с корой, покрытой неведомыми письменами, с землёй, с вечно длящейся русской трагедией.

…старухи не желают покидать деревню – да и старухи такие, будто болтают со смертью ежедневно, чай с ней пьют.

Матёра должна быть разрушена, но зачем – не объяснить вечности, которую представляют старухи, остающиеся жить через смерть, текст, ужас, повседневность, через потерю надежд…

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here