Интересное доказательство духовной основы бытия предложил Виктор Цой: «Если есть стадо — есть пастух, /Если есть тело — должен быть дух…»
Своеобразное понимание церковности (пасомое стадо) резко проступает сквозь словесные разводы стихотворения…
Цой – поэт жёстких ритмов, словно нечто от лесенки Маяковского, от его отношения к слову: только на другом витке исторического развития, когда требовались иные песни.
Мы хотели пить, не было воды.
Мы хотели света, не было звезды.
Мы выходили под дождь
И пили воду из луж.
Мы хотели песен, не было слов.
Мы хотели спать, не было снов.
Мы носили траур, оркестр играл туш…
В чём-то – портрет жизни периода застоя точен; казалось тогда – рухнет система, и настанет райская жизнь…
Настало такое…
Бунтарство, разлитое в крови песен Цоя, — сильного настоя: оно выхлёстывает, требует огромного пространства: кажется, поэт погиб неспроста: не смог жить в условиях, заданных человеческою обыденностью.
Стихи звенели, песни взрывались, фейерверки чувств испытывали люди, слушавшие Цоя.
Несмотря на то, что он поэт – его именно лучше слушать: впечатление получается более цельное, весомое, но и читать его достаточно интересно: улавливается нечто пропущенное в исполнение.
…и было необычайное, абсурдное упорство в усилиях посева, в уверенности, что и так можно – или просто: прорвёмся, чтобы не случилось, где бы не маячила смерть, жадно заглядывающая в наши души:
Три чукотских мудреца
Твердят, твердят мне без конца:
Металл не принесет плода,
Игра не стоит свеч,
А результат — труда.
Но я:
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Условия человеческого бытования таковы, что только подобного рода неистовость и приносит результат.
И песни Цоя – хорошее тому подтверждение.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
