Саша Соколов и его поэтопроза… Густота словесной плазмы, передающая густоту специфической жизни: Витя Пляскин, страдающий болезнью святого Витта, когда не шизофренией; и время, подернутое янтарной плёнкой, то течёт, то останавливается, то движется вспять…
Время – река: уж не Лета ли подразумевается, что в своём стремленье «сжирает все дела людей»?
Есть и место действия, вернее места: своеобразно прорисованные, поэтически прописанные – мелькают: дачный посёлок, спецшкола; вот и учитель географии, который – подобно коту Шрёдингера: то жив, то…не совсем; персонажи – вероятные и не очень; туго закрученная босхиана, где холстом служит бумага, а средствами выразительности – проза, напоминающая поэзию.
Поэтизация всего – и течение метафизических вод языка, подразумевающее невероятную пластичность оных…
Тут постоянно творятся метаморфозы, и жизнь, идущая по обе стороны реки, даёт лица, лица…
Кто здрав из носителей оных?
Кто болен?
«Школа для дураков» не подразумевает ответов, да и вопросы формулирует едва ли; она вся – просвечена поэтическими возможностями прозы, то поднимающейся крещендо, то звучащей приглушёнными тонами.
Она топит в себе – эта проза: не подразумевая смерти, но – погружение в бездны языка, в самые потаённые его пласты…
Струны звучат.
Потом раздаётся безмолвие…
Тишина порождает тишину, и розы прозы, прорастающие из оной, отличаются сложным покроем лепестков.
Ассоциативная вязь причудливее восточных орнаментов: не говоря паутины, что вспыхивает росинками на солнце духа…
…может – и нет реки.
Может – нету и школы.
Есть только язык.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик