К 85-летию Анатолия Кима
Фантастические миры, запускаемые им, отсвечивают невероятным космосом – живущим в нём, выращенным в душе, ставшим вариантом его писательского сознания. Велимир Хлебников – вечный математик-дервиш русской поэзии, проходит рядом с Кимом, благосклонно улыбаясь фейерверкам и смысловым шарам, запускаемым Анатолием Кимом…
Когда-то «Белка», сюрреалистически вращая колесо фантазий и фантасмагорий, ворвалась в русский литературный мир, сильно предлагая поменять в нём краски.
Роман-сказка.
Сказка-метафизика…
О, конечно, сказочные элементы в ней есть, и оборотни, и сказовые мотивы представлены достаточно; и плотность текста, усложнённая ткань его вполне соответствуют оному.
Ким не любит линейные повествования: так сознание противится обыденной последовательности; «Белка» строилась рвано, повествование переходило, перескакивало даже от одного персонажа к другому, и четыре юные художника, наполнившие собой текст, предлагали каждый свою историю, вместе представая в своеобычном единстве, будто доказуя необыкновенное единство мира, так слабо ощущаемое человеком.
И человечеством.
…туман обволакивает притчу о нищете, горе, дне человеческой жизни…
День?
Нет, дно…
«Невеста моря» впитала много мотивов, исследуя человеческий механизм: живой, как краски рассказа, туманный, как будущее.
Ким любит притчи: они просвечивают подоплёкой любых его текстов.
Он поэтичен и полифочен; вот герои, заброшенные к некоему острову Ионе, одновременно путешествуют вглубь себя, открывая всё новые и новые ответвления лабиринта, но и – постигают историю страны: со всеми её, часто чудовищными, перенагромождениями.
Сын не достучится к матери, не сможет прорвать пелену её «Болезни» — так развернётся «Лотос»: повествование трагедии, огня, таинства – всего вместе, что так причудливо и сложно организует образ мира, увиденный Кимом.
Снова – невозможно ничего линейного: чувство вины переходит в онтологический ужас бытия, а конкретика приезда связана с разнообразием воспоминаний.
«Онлирия» будет разнопланово – стилистически и метафизически – исследовать бездны христианства, принятого Кимом в сорок лет…
Применительно к писателю – время звучит по-особому, оно и в произведениях Кима расслаивается, спешит, замирает в каком-то вязком вареве, демонстрируя самые разные возможности.
Ибо время Анатолия Кима пропитано вечностью.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
