К 90-летию Юрия Мамлеева 

Образы индийской философии, в которых от поэзии больше, чем от умопостигаемого, наслаиваются на остро прописанные картины некоей реальности гоголевско-достоевского окраса – с причудливым переплетением света и теней, увиденным Ю. Мамлеевым… Страшные возникают «Шатуны» — вроде изъятые из недр гущи российской, но снабжённые некоторым изломом, жутко прошивающим каждый персонаж, каждый фрагмент текста.

1

Если выпустить всех фантомов, гнездящихся в мозгу и в штольнях психики, действительность предстанет более устрашающей, чем миры Босха.

Если всё, клубящееся в потёмках подсознания, какое так слабо контролирует надсознание, будет отображено на лицах, люди начнут обращаться в монстров.

Порой тексты Мамлеева кажутся диковатым карнавалом, тем не менее, именно густота творящегося действа порождает ощущение внутреннего видения, — третьего ока – открытого у писателя.

Думается при этом, что наиболее полно Мамлеев выразил себя в двух литературных построениях: романе «Московский гамбит» и трактате «Россия вечная».

Бушующие страсти первого точно смиряются сильным анализом последнего.

Галерея подпольных персонажей романа – и представителей андеграунда: поэтов, художников, философов, и совсем уж маргинальных личностей, данных причудливыми пересечениями судеб, демонстрировала, сколь напряжённой всегда была (и есть!) внутренняя русская жизнь.

Роман, сделанный в реалистичной манере, разворачивает миры, противостоящие советскому официозу – в худших его проявлениях; показывая те силы, которые и позволяют России быть вечной.

Ибо подлинное существование – это жизнь духа; ибо без него невозможно бытование даже растительного типа.

Мамлеев исследует разную Россию: поэтическую, эзотерическую, разгульно-пьяную, хмельную до такого состояния, когда протрезвление кажется невозможным; Россию, алчущую небесного света, не могущую убрать грязь под ногами; он исследует её пристрастно, на пределе используя данные ему литературные, философские, эзотерические возможности, слагая при этом собственный российский миф, который, отсвечивая разными красными, думается долго будет актуален – и для дальнейшей жизни, и для будущего постижения.

2

Мамлеев прозаик, философ, эзотерик, Мамлеев, проговаривающий в своих прозаических текстах такое, что волосы порой вставали дыбом, тем не менее, во многое верилось, ощущения подсказывали: если не на сто процентов, но на много – он прав.

Мамлеев поэт был менее известен: словно тени от прозаических и метафизических его томов ложились на поля его поэзии; а они были засажены различными растениями: пестро играющими на солнце духа, достигающими изрядного роста, прячущими порой свои цветы:

Я хочу жить и жить в бесконечном раздолье тумана,

Целовать изощрённое чёрное жало змеи.

У меня нет сестёр, никого, лишь одни ураганы.

Я родился в бредовых сплетениях лунной зимы.

Почему я застыл в искажённой от счастья улыбке?!

И пугаются звёзды моих выпадающих глаз.

Раскрываются пыльные старые свитки,

Где написаны древние тайны о нас…

Непривычно, странно – и привлекательно одновременно: кажется, никто из русских поэтов не наполнял таким содержанием классические размеры.

В какие бездны заглядывал Юрий Мамлеев?

Он приоткрывал тайны, не в силах, не имея права их выговорить до конца; он писал многоцветно, и вновь жуткие сущности просачивались в его стихи: а они конкретны были для него – тут не литературная игра, вовсе не гиньоль, не выращивание цветов зла.

Нет, совсем другие цветы зрели в почве его мысли: эзотерического свойства, стирающие алхимическим ластиком границы между мирами.

Стихи – очень характерные, льющиеся звёздным потоком, даже если звёзды страшны и ущербны – как падшие ангелы.

Я невинная тварь, кто детей пожирает в тумане.

Сумасшедших ночей предо мною горит горизонт.

Что увижу я в мире, наполненном чёрным обманом,

Где горящие храмы похожи на сказочный сон?!

Мои губы полны ненасытною жаждой тревоги.

Вижу троны пустые, погибших в аду королей,

Что мне ужас разбитой по трупам младенцев дороги,

Что мне стон и надежды покинутых Богом людей?!

Я одна во Вселенной. Ни Бог, ни титан и ни дьявол…

Твари собираются, словно кружится вечная Вальпургиева ночь, точно не будет другой; но – вы чувствуете вдруг, как колышутся всюду огромные пласты миров, всё одушевлено, и – всё предназначено просветлению: постепенному подъёму всех ко свету: не тому, физическому, который определяется, как длина волны, а неведомому, определившему жизнь, приоткрывшемуся Юрию Мамлееву.

3

То, что русские не знают в полной мере собственной души, утверждал иностранец – Р. Штайнер; и Ю. Мамлеев – в книге «Россия вечная» — штудирует бесконечную русскую тему, поднимая пласты исследуемого материала на новые высоты, рассматривая и анализируя не только целостность, но и прожилки, стремясь даже в крошечном увидеть великое значение.

Национальный, хотя и связанный тысячами золотых нитей с другими, дух рассматривается Мамлеевым со всех сторон, во всех проявлениях: в науке, культуре, искусстве, образе жизни, философии.

Мамлеев погружается в поэзию: эту квинтэссенцию души, он извлекает золотой песок цитат, показывая, как сами русские трудно и сложно переживают своё отношение к Родине; он берёт цитаты порою неуютные, как из Г. Иванова:

Россия счастие. Россия свет.

А, может быть, России вовсе нет.

Он берёт их, как сложные инструменты, на которых души исполняли свои мелодии грусти и размышления, и, проанализировав, подносит к мере нового понимания.

Черты самобытности, как и штрихи характера, и своеобычные линии ума изучает Мамлеев, ища окончательного кода России: самого главного, определяющего её вечность…

Вектор, ведущий из дремучего прошлого, через настоящее в грядущее, где Китеж появится и проявится из духовных вод, не являясь источником бесконечного комфорта и развлечений, но символизируя духовные возможности; Индийские отзвуки в недрах Россия, Веданты, раскрывающиеся параллельно русскому космосу, чью бездну не измерить.

Но – брался за сие невозможное Юрий Мамлеев, и достигал результатов, и изложил их в светящейся, тёртой, через  сотни разных фильтров пропущенной книге «Россия вечная».

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here