Вот уж – дебютировал, так дебютировал! После публикации стихотворения Саши Чёрного «Чепуха», лёгкого, живым шампанским иронии пенящегося, журнал «Зритель» закрыли…
Трепов — мягче сатаны,
Дурново — с талантом,
Нам свободы не нужны,
А рейтузы с кантом.
Сослан Нейдгарт в рудники,
С ним Курлов туда же,
И за старые грехи –
Алексеев даже…
…есть литературная дата рождения Саши Чёрного: 27 ноября 1905 года…
Есть дата фейерверкного возникновения лучшего сатирического и иронического поэта, в сущности – сатирического метафизика русского поэтического слова.
Лучшего?
Но степень оного не измерить, нет шкалы, и, тем не менее, Александр Гликберг, превратившийся в Сашу Чёрного, представляется именно таковым.
…разветвлено и глубоко проникая в обыденную философию человека, он делал рифмованные выводы, поражавшие точностью и отсвечивающие вечной сутью людской породы:
Моя жена — наседка,
Мой сын, увы, эсер,
Моя сестра — кадетка,
Мой дворник — старовер.
Кухарка — монархистка,
Аристократ — свояк,
Мамаша — анархистка,
А я — я просто так…
Дочурка-гимназистка
(Всего ей десять лет),
И та социалистка, —
Таков уж нынче свет!
Этот… почти гамлетианский монолог обывателя завершается выкриком в пространство:
Молю тебя, Создатель
(Совсем я не шучу),
Я русский обыватель —
Я просто жить хочу!
…ведь бушевала где-то, когда-то битва при Лепанто, ведь Сервантесу там оторвало руку, ещё не знавшему, что он – Сервантес, — а у нас?
У нас так:
Где событья нашей жизни,
Кроме насморка и блох?
Мы давно живем, как слизни,
В нищете случайных крох.
Спим и хнычем. В виде спорта,
Не волнуясь, не любя,
Ищем бога, ищем черта,
Потеряв самих себя.
Противопоставляются – натянутыми нервами проводов бытия – величие книг и ничтожность бытования на земле, в сером цвете обыденности, в крохах крох…
Поэт касается всех сторон жизни: в том числе иронизирует – и ирония едка, как щёлочь, над литературной жизнью: превознесением мелкого, малозначительного, вялой вознёй в сиюминутности:
Разобрали детально Кубышкина,
Том шестой и восьмой Кочерыжкина,
Альманах «Обгорелый фитиль»,
Поворот к реализму Поплавкина
И значенье статьи Бородавкина
«О влиянье желудка на стиль»…
Блеск исполнения подчёркивает шуршащую страницами мелочь, непроизвольно вызывая ассоциации, вычерчивая параллели: Кубышкин-Водолазкин, Кочерыжкин-Быков, Поплавкин-Акунин…
Можно и Бородавкина сыскать…
Вечный круговорот…
Уют милейшей сценки, прорисованной детально, показывает – сквозь тюль обыденности бытия — всю ничтожность жизни, начисленной человеку, как срок, от которого освобождает только смерть:
Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счетах жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Густа ли ирония?
О, здесь субстанция сострадания проступает: властно и сильно, остаётся впитывать её, постигая…
Тип учёного дурака выписан виртуозно:
Ослу образованье дали.
Он стал умней? Едва ли.
Но раньше, как осел,
Он просто чушь порол,
А нынче — ах злодей —
Он, с важностью педанта,
При каждой глупости своей
Ссылается на Канта.
И – сколь понятно, что многознание не есть ум, столь очевидно, насколько – на все времена — прав Саша Чёрный.
Космические панорамы кармического бытия выстраивал Саша Чёрный, великолепно играя стихом – играя совершенно всерьёз, почти смертельно, разя в самое сердце, подспудно призывая меняться, не быть ни Читателем, обсуждающим пустоту, ни ослом, начитавшимся Канта, ни обывателем – прорастать в метафизические небеса из мелочной заданности.
Он целил смехом, как острым и горьким бальзамом; и вместе — была необыкновенная сладость в его совершенных, таких лёгких, столь ясных созвучиях; и чудесные фейерверки его стихов продолжают работать — и будут работать в любой жизни, ибо пошлость и глупость, карьеризм и обыденность, будучи… чуть ли не страшнее грехов, сколь ни вытаскивай их на жгучий свет подлинного солнца, остаются живы – пока живо человечество…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
