К 125-летию Эриха Марии Ремарка
Вероятно, Ремарк был самым популярным писателем в Советском Союзе: им зачитывались, впечатлениями делились, «Три товарища» вошли в жизнь естественно, будто речь шла о наших – друзьях, соседях, людях…
1
Ремарк писал честно.
Он писал чисто: о драгоценной дружбе, которая не может подвести, и всегда готова к самопожертвованию; он писал о любви – часто напряжённой и сложной, но всё равно – счастливой: ибо просто вхождение оного чувство в человеческую душу есть счастье…
«Три товарища» были популярны, как сегодня – всевозможные попсовые группы, не заслуживающие подобного.
«Три товарища» заслуживали (на заднем плане мерцали вечные мушкетёры, которым не страшно время, совсем-совсем).
Они читаются сегодня немного старомодно – товарищи Ремарка, да и вряд ли кто-то теперь увлечётся оной историей, если только – перечитать из ностальгических соображений.
«Чёрный обелиск» — резче, дан с наполнением сатирическим, жёсткий реализм мешается с сатирой, и подобная алхимия даёт прекрасный результат: картина того, послевоенного (Первая Мировая отзвучала) времени восстановлена очень живо: и живость этой словесной живописи, натяжение её плазмы не ослабевает, не мутнеют персонажи: в чём-то залихватские, отчасти изломанные – участием в непонятной, затяжной, столько трупов нагромоздившей войне…
«Триумфальная арка» поднималась в область чувств, сгущённых обстоятельствами; и люди, отражённые друг в друге, словно открывались всем столь обаятельно…
Было грустно.
Ремарк вообще – больше грустный писатель, если не считать сатиры и юмора «Чёрного обелиска»…
Он – ветеран Первой мировой – сменил множество профессий: и это легло основой в движение «Чёрного обелиска»…
Жизнь привела Ремарка на вершину успеха, хотя никогда не была лёгкой и праздничной.
Праздник он создавал в книгах: вспышками, фейерверками; и ему внимали поколения читателей, благодарных и влюблённых, находя в героях, изображённых Ремарком то, чему хотелось подражать…
Или – просто нравилось.
2
«Жизнь взаймы», — книга, раздирающая сознание суммой взаимоотношений, обжигающих самое ядро сердца; гонщик, влюбившийся в смертельно больную девушку, словно пересматривающий собственную жизнь; девушка, — обречённая, отражающаяся как будто в зеркале сердца гонщика…
Сентиментально?
Скорее – жёстко: но так – что жизнь научаешься ценить в каждом повороте, переоцениваешь свою, и то, что казалось бедностью, вдруг открывается щедростью к тебе… неизвестных сил…
Воздух реет силою слова, исходящего из безвестных бездн.
Впрочем, Ремарк очевидно не религиозен.
…«Триумфальная арка», подхватывающая волной, уносящая в море жизни: и парижские разливы этого моря особенно чувствуются, и город ощущается так, будто становится персонажем, будто и ты, никогда не имевший возможности поехать туда, вступаешь в легендарные пределы.
Равик и Жоан.
Хирург и актриса…
Тонкие вибрации жизни – краткой, как падение яблоко с древа.
Многообразная людская плазма, обретающая индивидуальную конкретику персонажами: в частности – пациентами Равика: мальчик без ноги, женщина, которая больше не способна рожать.
Сострадание, будто унаследованное Ремарком от русского слова, разливается волнами, волокнами вплетается в читательскую душу.
…насколько человек теряет себя, пройдя войну, повествует роман «На западном фронте без перемен»…
Теряет себя, остаётся словно подвешенным в воздухе, жалкий, растерянный, героически одолевший войну человек…
Яркие вспышки речи бьют в сознание и сердце…
Множественная яркость книг Ремарка завораживает…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
