К 100-летию Татьяны Лиозновой
«Семнадцати мгновений весны» Татьяне Лиозновой хватит, но ведь были и «Карнавал», и «Три тополя на Плющихи», и «Мы, нижеподписавшиеся»…
Какое разнообразие: будто разные режиссёры уживались в Лиозновой, будто сходились различные манеры, потрясая зрителей: от бурлеска, умноженного на быт в «Карнавале», до народной, отчасти мистической эпопеи про легенду разведки, про Штирлица, которого столько раз могли разоблачить, убить, а…вечен оказался, даже героем серии анекдотов став.
Жёсткий стержень составлял основу личности Лиозновой, иначе не совладала бы с таким обилием материала.
…в Московском авиационном отучилась год, и, поняв, что искусственные крылья не для неё, предпочла метафизические – для полётов творчества.
Трудности, нагромождённые судьбой, связанные с учёбой во ВГИКе, оказались преодолимы: но Лиознова начинает работать, как театральный режиссёр, совместно с Герасимовым поставив в вахтанговском театре пьесу китайских авторов «Седая девушка».
Любой опыт расширяет возможности мастерства.
…к таинственной нежности трёх тополей, ставших символами Плющихи, шла несколько лет.
Акварельный, чёрно-белый фильм: а кажется – цветным: будто окрашены эмоции, проходящие по проводам актёрской игры: чтобы передаться зрителям.
Нежность, смутный образ судьбы, Москва после провинции…
Всё молодо.
Долго росла и лепилась громада «Штирлица»: фильм выверен, композиции кадров продуманы; фильм чёток и красив, как необыкновенно красив Штирлиц.
И ветераны смотрели заворожённо.
Фильм, неотделимый от советской империи, советского счастья, подростковости, всего, фильм, любимый всеми – от алкашей до академиков, уникальный: психологические коридоры его наполнены тайной…
И образ Лиозновой – подарившей миру столь разные кино-миры – словно овеян сиянием таинственной вечности.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
