К 85-летию Саввы Ямщикова
Он возрождал, возвращал в культурный обиход забытые имена художников и иконописцев, и консультировал Андрея Тарковского во время съемок «Андрея Рублёва»: Савва Ямщиков чувствовал таинственные пульсации иконописи, связанные с потусторонним и настраивающие на лад отъединённости от мира сует…
«Савва: сам о себе» увлекательная книга жизни, в трёх частях которой плотно, хорошим и вкусным русским языком, рассказывается о семье, детстве и учёбе, наставниках и поездках в Псков, Суздаль, Болгарию; повествование перехватывается нежными лирическими лентами первой любви, разветвляется, становится иным, меняя несколько тональность.
Писательским словом Ямщиков владел не хуже, чем искусством реставратора.
О людях, иконах, церквях и городах Ямщиков повествует с такой любовью, что, кажется, смерти нет: и трепещут на эсхатологическом ветру прекрасные свидетельства о жизни: полной и яркой, избыточно – по-хорошему – насыщенной.
Но – контрастная этой книга «Россия и бесы. Когда не стало Родины моей…», трепещущая публицистической заострённостью, но и — дарующая образы тех, кого стоит знать и помнить, тех, кто забыт…
Ямщиков рос в старообрядческой семье, из беспоповцев.
…он в детстве посещал церковные службы, пел в хоре; жизнь не открывалась простотой: учёба на искусствоведческом отделение исторического факультета МГУ совмещалась с работой грузчиком-такелажником…
Он становится сотрудником Института реставрации, и большая часть его жизни проходит в провинции, чья тишина и несуетность целит, он разыскивает старые иконы: чтобы вернуть их к жизни: и сотни их удалось таким образом возродить.
В книге «Мой Псков» воспоминания переплетаются со статьями, суждения Ямщикова об очевидном зле остры и нелицеприятны.
Он кажется сгустком качеств благородства высокой пробы: порядочность и вера, честность, исключающая компромиссы, и бесконечная любовь к русской старине, к старому искусству русскому: столь беспрецедентному в мире.
Его научные труды многочисленны, как альбомы, каталоги, книги; он был организатором многих выставок.
Он боролся всю жизнь: за целостность уникального наследия, за верный вектор познания истории – через образы веры и искусства; и он… словно растворился в своих деяниях, а не умер.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
