Есть в поэзии Сергея Миронова особая невесомость, таинственная лёгкость, своеобразные мерцания, словно вспыхивающие за словами и придающие стихам дополнительное обаяние…
Пустота – невесомое чувство.
Неразбуженный город вокруг.
Заштрихован чернилами густо
К пробуждению пеший маршрут.
Чёрный куб, квадратичные тени
Опрощённых деревьев не спят.
В глубине непонятных строений
Клубы дыма, обугленный чад.
Графика словесная делается точно: будто работает поэт серебряным карандашом средневекового художника, при этом словарь его, разумеется, как эмоции, онтология ощущений — из современности, как и должно быть.
Стих подвижен.
Он мобилен и певуч: порою поэта ведёт луч звука…
В сборнике «Отзвук летней непогоды» представлены стихи последних лет: отчёт о пребывание в реальности, дающей опыт, сложно сочинённый из боли и радости, необходимости выживать и постигать действительности.
На крышах утренних домов,
Где ворох листьев прошлогодних
Развеян топотом ветров,
Где в желобах ещё холодных
Стоит невзрачная вода,
И с чердака летучей мышью,
Скользя по тряским проводам,
Несётся дрожь земли неслышно…
Чутко чувствующий поэт: своеобразный сейсмограф бытия, улавливающий такие вибрации, мимо которых большинство проходит.
Вибрации, обращаемые в строки: чьи суммы сплетаются в прихотливые орнаменты стихотворений.
Контрастно выявляются чередования света и тьмы – метафизического толка; и необходимость в сказке: утешающей, если не убаюкивающей, подчёркивает детскость поэтической души:
Расскажи мне нескучную сказку
С непредвиденным страшным концом.
День напялил угрюмую маску,
Ходит следом за мной подлецом…
Да, поэт во многом должен оставаться ребёнком: вырастание чревато: чувства стираются, удивление миром угасает…
Оно не угасает у Сергея Миронова, по-хорошему жадного до деталей и подробностей мира, до всех нюансов его, отзвуков и отблесков, порою так сложно уловимых.
Иногда стих, начинаясь афористичною строкою, разворачивается несколько абсурдно: ярая образность подчёркивает особость мировосприятия поэта, и способность комбинировать такие элементы поэзии, говорит о хорошей дисциплине мастерства:
Не вечен кров, но вечен стих.
В сожжённом чреве дымохода
Играет небо всплеском птиц,
Дробящих клювами свободу.
Чрез закопчённый телескоп,
Сквозь линзу узкого пространства
Расцвечен кварцевым песком
Фрагмент воздушного убранства.
Стих расцветает фейерверком: цвета играют необычно, и «фрагмент воздушного убранства» видится… чуть ли не входом в другое измерения.
Поэт участвует во многих: часто сам не ведая, куда может его завести поэтический вектор.
Необычны отношения поэта со временем:
У времени есть лица,
Есть свой коварный план.
На выдуманных спицах
Ночь вяжет циферблат.
Вспомнятся ли часы Дали?
Возможно: но мелькнувшая ассоциация только подчёркивает богатую смысловую насыщенность поэзии, представляемой Мироновым…
Своеобычен и стоицизм, словно вшифрованный в некоторые строчки: стоицизм, белая соль которого столь необходима для выживания в мире, для того, чтобы путешествие жизни длилось достаточно долго:
Цистерны памяти полны.
В резервуарах злоключений
Сквозь толщу прошлого видны
Ростки несломленных растений.
И здесь – несломленность растений, как несломленность поэта: несмотря на все каверзы мира, демонстрирующего всё большее и большее равнодушие к поэтической речи.
Книга Миронова «Отзвук летней непогоды» выстроена слитно, целостность её – крепкой кремнёвой породы; есть особое, подспудно чувствующееся развитие поэтического звучания произведений, но кульминационных моментов целый ряд, и вспышки оных – делают книгу сильнее.
Хорошую работу читателю предложил поэт: работу, обеспечивающую рост души – помимо эстетического удовольствия.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
