…первое ощущение смерти: багровая жуть, заливающая мозги, почти отбирающая сознание, оставляющая в неведение: где я буду – когда меня не будет…
Потом — юношеское, задорное, смерть отторгающее: и всё равно: нет-нет, да и проглянет её оскал между учёбой и весельем, ростом, одиночеством, отчаянием, восторгом…
Кто так устроил?
«Ты боишься смерти?» —
«Нет, это та же тьма;
но, привыкнув к ней, не различишь в ней стула».
Боялся ли Бродский? Бродский – переживший так много, включая те сияющие вершины бытия, которые покорить-испытать удаётся избранным: сотням, может быть, на миллиарды человечества…
Вообще, сопоставление смерти со тьмой, столь привычной в обыденности, говорит об отсутствие веры: даже агностик надеется на возможные варианты света.
А тут… даже стула не различить, абсолютная густота, плотность, непроглядность.
Интересно, что строчки эти вкраплены в стихотворение об Англии, картинное стихотворение, с массой живописных панорам, исполненных с тою мерою чёткости, когда в страницу можно войти, как в дверь.
В Англии, любимой поэтом, некий голос вопрошает его: изгнанника, одиночку, при этом – прекрасно социализированного, и не желающего примерять тогу непризнанного гения.
Нет!
Бродскому очень нужно признание – причём громовое.
Но… ведь тьма… и даже стула, которому у него посвящено большое метафизическое стихотворение с массою ответвлений мысли, не увидишь…
Верил ли он в высшие планы?
Судя по букету рождественских стихов – да, но очень по-своему, внецерковно, конечно; что-то, чему имени нет, постигая самостоятельно, часто мучительно, но вместе с тем «взгляд отца», проявляющийся в одном из стихотворений о Рождестве: взгляд, наблюдающий за сыном Христом, свидетельствует о чувствование высших панорам…
Как и многое в поэзии Бродского: столь же интеллектуальной, сколь и мистической.
Мрачной – в целом.
Что может быть мрачнее:
…сильная боль, на этом убив, на том
продолжается свете.
Тот свет есть, но и он не избавляет от боли, да ещё сильной.
Как же тьма?
Или она – прозрачна?..
Бродский часто оставлял загадки: мерцающие в недрах строк, как улыбка чеширского кота: растают, не будучи разгаданными…
Так и две строчки из стихотворения «Темза в Челси», характеризующие смерть, как плотную тьму, звуча стоически-спокойно, не дают ответа – относительно своей сути, равно о силе страхе смерти, который испытывал Бродский: как все, вовлечённые в мистерию жизни…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
