Астапово – чёрным знаком обозначающее скорбный рубеж русской словесности – словно вспыхивает в стихотворение И. Волгина по-новому, будто увиденное через призму обыденности: вечно идущей в качестве жизни, и по-своему отменяющей смерть…
Может, и впрямь этот мир иллюзорен
и преисполнен наитий и грёз.
…Но станционный начальник Озолин
благоразумен, толков и тверёз.
Не ожидая событий недолжных,
не одобряя, случись они где б,
он на распутьях железнодорожных
единовластный вершитель судеб.
Плотно поставленные слова отрицают любые зазоры, рисуя картины с тою чёткостью, которая позволяет в них войти, минуя времена.
…Достоевский – коренная фигура мирового космоса – исследовался Волгиным пристрастно: он штудировал жизнь его, как средневековый алхимический трактат, в котором сложное объясняется через ещё более сложное: что делать? корневое устройство жизни чрезмерно.
Вот книга «Родиться в России. Достоевский: начало начал» — и пёстрый, хотя и несколько монотонный изначально мир жизни Достоевского раскрывается суммой сумм: многообразием живоречивых, колоритнейших деталей; идут ответвления – корень рода возникают, сильно делаются характеристики матери и отца; отношения же между сыном и отцом – будто фрагмент достоевского романа: одного из…
Снова возникает поэтическая речь: с лёгкой и грустной нежностью живописуется уже собственный род:
Бабушка с дедушкой, мать и отец,
пращуры, праотцы ‒ и, как венец,
в этом порядке творенья
автор стихотворенья.
Вправду ль ты веришь, любимец харит,
что фимиам тебе дружно курит
чуждый высоких наречий
хор благодарных предтечей?
Золотые нити сомнений, перехватывающие стихотворение, свидетельствуют о чуткой душе и неустанном духовном сердце.
Скрупулёзно восстанавливается последний год Достоевского: в книге, так и названной; как Андрей Белый вывел гоголин, так И. Волгин, думается, обнаружил субстанцию достоевина…
Наукообразие не нужно: Волгин словно восстанавливает воздух, которым дышал классик.
…парадоксальность мышления Волгина-поэта завораживает порой:
Граждане, не заводите детей ‒
век их недолог.
Что в утешение матери сей
скажет психолог?
Мальчики! Девочки! Знать, не с руки
быть молодыми,
если кончаются ваши деньки
в пламени, в дыме.
Благословен, кто прижаться горазд
к смертному лону.
Ибо за каждого родина даст
по миллиону.
Быть ей, наверно, всегда на плаву
(спорт, оборонка),
втайне свою посыпая главу
пеплом ребёнка.
О! в сложный ком сплетаются ощущения, но главенствует перевивающая их золотая нить неприятия зла: какие б идеи не предлагало, играя формой, в какие бы одежды не рядилось, представая проповедником.
Свой литературный замок Волгин возводит мощно: из материалов метафизики, яви, истории, жизни Достоевского, смешивая ингредиенты, добывая капли истины, и, используя тайны словесной алхимии, представляет оный замок вечно таинственным небесам.
Александр Балтин,
поэт эссеист, литературный критик
