К 155-летию Герберта Уэллса

Уэллс… Метафизики в его сочинениях было столько же, сколько фантастики, хотя…эти области вообще – пересекающиеся, наползающие друг на друга, взаимопроникающие…

Ведь что такое невидимость?

Способность укрыться от постоянно уязвляющего мира, гораздого на каверзы и невозможные ситуации: хотя для гениального изобретателя всё закончится плачевно.

В отличие от человечества, для которого атака марсиан завершится поражением последних, а преподнесено это будет людям в качестве увлекательнейшего текста, с массою таких живых, плазмою жизни горящих подробностей, что…захочется поучаствовать в страшном коловращение миров.

Потом «Машина времени».

Сколько веков томится в жажде создать оную людское сообщество! Как только не доказывается невозможность оного прибора – равно сложность с определениями времени. Где оно прошлое? С другой стороны – скажи «настоящее», и ты уже вне его: в будущем, которое моментально обращается в прошлое.

Панорамами пройдут миры: в основном грядущие: и оправлены они будут в крепкую систему антиутопии.

Уэллс, конечно, был скептиком, ставившим под сомнение всё: в том числе – лучший вариант развития человека. Не тянет на таковой: будучи чрезмерно физиологичным, и столь зависимым от физиологии, от доминанты, сулящей вечное расслоение.

Увы, на волнах доброты и кротости никаких достижений не происходит: все они связаны с определённого рода экспансией.

Мир морлоков: мир жути: но ведь он почерпнут из современного Уэллсу общества, а можно почерпнуть из нашего, из любого…

Ибо современность – вообще условна, особенно, когда речь идёт о большой литературе.

Многое сделано в ней Уэллсом, поколения читали его, получая избыточно, и сейчас, когда литература оттеснена на обочину жизни по всему миру, думается у великого фантаста-метафизика остаётся достаточно читателей.

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик