К 155-летию Герберта Уэллса
Уэллс… Метафизики в его сочинениях было столько же, сколько фантастики, хотя…эти области вообще – пересекающиеся, наползающие друг на друга, взаимопроникающие…
Ведь что такое невидимость?
Способность укрыться от постоянно уязвляющего мира, гораздого на каверзы и невозможные ситуации: хотя для гениального изобретателя всё закончится плачевно.
В отличие от человечества, для которого атака марсиан завершится поражением последних, а преподнесено это будет людям в качестве увлекательнейшего текста, с массою таких живых, плазмою жизни горящих подробностей, что…захочется поучаствовать в страшном коловращение миров.
Потом «Машина времени».
Сколько веков томится в жажде создать оную людское сообщество! Как только не доказывается невозможность оного прибора – равно сложность с определениями времени. Где оно прошлое? С другой стороны – скажи «настоящее», и ты уже вне его: в будущем, которое моментально обращается в прошлое.
Панорамами пройдут миры: в основном грядущие: и оправлены они будут в крепкую систему антиутопии.
Уэллс, конечно, был скептиком, ставившим под сомнение всё: в том числе – лучший вариант развития человека. Не тянет на таковой: будучи чрезмерно физиологичным, и столь зависимым от физиологии, от доминанты, сулящей вечное расслоение.
Увы, на волнах доброты и кротости никаких достижений не происходит: все они связаны с определённого рода экспансией.
Мир морлоков: мир жути: но ведь он почерпнут из современного Уэллсу общества, а можно почерпнуть из нашего, из любого…
Ибо современность – вообще условна, особенно, когда речь идёт о большой литературе.
Многое сделано в ней Уэллсом, поколения читали его, получая избыточно, и сейчас, когда литература оттеснена на обочину жизни по всему миру, думается у великого фантаста-метафизика остаётся достаточно читателей.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
