«Пятикнижие» — ежемесячная рубрика журнала «Отчий край». Одни читатели делятся с другими читателями своим списком «золотых книжек», рекомендуют его к прочтению.
Итак, «Пятикнижие» июля!
ЛЕФТАР Вероника, Камышин:
- «Тостуемый пьет до дна», Георгий Данелия.
- «Свой среди волков», Шон Эллис.
- «Без ума от шторма», Норман Оллестад.
- «Королева пустыни», Джорджина Хауэлл.
- «Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица», Елена Павлова.
Все эти «золотые книжки» объединяет реальность событий, на которых они основаны. В четырех «случаях» из пяти — это автобиографии, в одном («Королева пустыни») — биография выдающейся женщины. Книги эти меня восхитили, поразили, заставили и поволноваться, и посмеяться. Смело могу рекомендовать их читателям журнала «Отчий край». А вот и отрывок из «Укротителя лимфоцитов и других неофициальных лиц», так сказать, для затравки:
«В отделение иммуногенетики нашей клиники я попала совершенно случайно. Ну разумеется, а как еще люди оказываются в поворотных точках своей судьбы? Просто сказали, что, кажется, там нужен человек с высшим образованием, медицинским или естественно-научным, и, кажется, можно писать кандидатскую параллельно с работой. И еще вроде бы народ там хороший, веселый. Более ничего об этом месте известно не было, поэтому я шла почти наугад, даже не очень твердо представляя, что такое иммуногенетика, и не совсем наверняка зная фамилию завотделением, к которому надо обратиться на предмет вакансии: в интернете его фамилия встречалась в двух разных написаниях, а девочка в регистратуре произнесла ее так, что стало понятно – этот человек сам себе далеко не тезка.
Шагая по мокрой дорожке больничного парка в сторону лабораторного корпуса, я пыталась со всей возможной объективностью подсчитать свои плюсы и минусы, и баланс выходил не в мою пользу: чешский на тот момент я знала не очень хорошо, в пределах убогого языкового курса; диплом врача у меня был совсем свежий, чернила ректорской подписи еще буквально дымились под сомнительным даже для меня утверждением, что отныне и впредь предъявитель сего – врач общей практики. Да и душа к лабораторной деятельности не очень-то лежала.
И вот, когда я, оплакивая себя, убогую, проходила мимо густых зарослей не то рябины, не то калины – чего-то по-весеннему голенького и немного в ягодах, – из кустов донеслось бухтение.
– Если совести нет, то ее и не будет. Рога красивые, а ума ни на грош, смотри, какая булка, бери ее и отдай статью.
Последовавший затем шорох свидетельствовал о том, что говоривший куда-то движется, потом раздалось невнятное не то блеяние, не то мычание, возня, сдавленный голос:
– Открой рот, скотина! Там библиография, что ж ты делаешь! – возня усилилась, раздался звук разрываемой бумаги, пыхтение и, наконец, шлепок и звуки удаляющегося галопа. Спиной вперед из кустов появился высокий растрепанный человек в медицинском халате. Халат, как и положено, когда-то был белым, но то счастливое время невинности и свежести для него безвозвратно миновало: теперь он был основательно изгваздан в грязи и кое-где порван. Хирургические штаны, видневшиеся из-под халата, проделали тот же нехитрый путь от белизны до состояния «Йожина из болота» – есть такая популярная чешская песенка о чудище, которое на досуге выползает из трясины, чтобы сжевать пару-тройку заблудившихся пражан.
Человек широко размахнулся и с криком «Булку забери!» швырнул за кусты обгрызенный кусок. Потом он обернулся и увидел меня, но в смущение не впал и даже, по-моему, ничуть не удивился.
– Муфлоны, – махнул он в сторону куста с таким непринужденным видом, будто мы повстречались на светском рауте, и ловко запихнул в широкий карман халата пачку грязных листов. – Едят что попало, а потом удивляемся, откуда у них рождаются такие смышленые дети. Хорошего дня.
И он исчез в кустах с другой стороны дороги так же стремительно, как и появился, я едва успела крикнуть ему вслед: «Хорошего дня!»
Так я впервые повстречала Доктора К., единственного и, кажется (а может быть, и слава богу), неповторимого. И тогда я поняла, что хочу здесь работать. Из-за муфлонов».
