Иеремия – один из громокипящих пророков – мог ли внять посвящению Есенина, поставившему оное над «Инонией»?
…иная страна, утопия, которую не воплотить, волшебный Китеж, мерцающий узорочьем из-под метафизических вод; входы и выходы, открываемые поэтическими каналами того, кто…
«Не устрашуся гибели,
Ни копий, ни стрел дождей»,—
Так говорит по Библии Пророк Есенин Сергей.
Время мое приспело,
Не страшен мне лязг кнута.
Тело, Христово тело,
Выплевываю изо рта.
Копья небесные – такие же, как стрелы дождей; но…являются ли кощунственными строки относительно выплёвывания Христова тела?
Ни в коей мере – Есенин: потаённый эзотерик: от сектантских корней, от народного чувствования; а классическое причастие есть следствие лобового чтения евангельского стиха, без вникания в потаённый смысл.
Ешьте – хлеб-плоть-суть моего учения, и – пейте вино-кровь-сущность моих слов, тогда сможете построить нечто приемлемое на земле, и уходить в смерть без страха, даже со светом.
Вот почему – выплёвываю изо рта…
…размашист стих Есенина, он, словно ведущий поэта, мыслит сразу мириадами пространств, где и Млечный путь близок – руку протяни, духовный луч зрения направь:
Не хочу восприять спасения
Через муки его и крест:
Я иное постиг учение
Прободающих вечность звезд.
Я иное узрел пришествие —
Где не пляшет над правдой смерть.
Как овцу от поганой шерсти, я
Остригу голубую твердь.
Но – поганая шерсть нарастает на землю, где вновь и вновь распинают Христа суммами пороков: в том числе и – слишком примитивными толкованиями его слов.
С земли – рвётся это тёмное, поганое ввысь, рвётся, мешая световым сгусткам…
…есть богоборчество в «Инонии», есть – но и оно уложено в такие эстетические ряды дара и музыки оного, что не воспринимается кощунством: скорее – борьбой со старым, худо-ветхим, неизмеримо-наивным:
Лай колоколов над Русью грозный —
Это плачут стены Кремля.
Ныне на пики звездные
Вздыбливаю тебя, земля!
Протянусь до незримого города,
Млечный прокушу покров.
Даже Богу я выщиплю бороду
Оскалом моих зубов.
…ощиплю – потому, что нельзя же воспринимать Бога стариком на облаке: как считали многие, и сейчас считают…
Нельзя же всё сводить к примитиву антропоморфности…
Плачь и рыдай, Московия!
Новый пришел Индикоплов.
Все молитвы в твоем часослове я
Проклюю моим клювом слов.
Недаром Косьма Индикоплов входит в свод есенинской «Инонии»: есть византийская роскошь, пиршество красок в поэме: неистовое, киноварь мешается с лазурью, зажигается кобальт, и кармин, расплёсканный по духовному небу, вспыхивает совершенно необычными письменами.
И Радонеж возникнет, и Вавилон – на реках которого мы плакали:
Твое солнце когтистыми лапами
Прокогтялось в душу, как нож.
На реках вавилонских мы плакали,
И кровавый мочил нас дождь.
Все времена близки поэту: как все люди, и бывшие библейскими персонажами, и шаровые бродяги, с которыми сводила судьба.
Есть и футурология – предсказание железных кораблей технологий, что будут, будут – и будут чреваты:
И тебе говорю, Америка,
Отколотая половина земли,—
Страшись по морям безверия
Железные пускать корабли!
…и зазвучит финальная песня, изменяя размер, давая русско-византийского Христа, а по сути – странно-вселенского, философского, крестьянского, столько смешивающего в себе, ибо:
Радуйся, Сионе,
Проливай свой свет!
Новый в небосклоне
Вызрел Назарет.
Новый на кобыле
Едет к миру Спас.
«Наша вера — в силе.
Наша правда — в нас!»
Второе ли пришествие подразумевается?
Огонь ли правды о человеке вспыхивает?
Так, или иначе, таинственный град «Инония» возвышен Есениным с такою яркостью, что и разгадок многие его загадки не требует – хватает феноменального эстетического ряда стиха.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
