Историю эту часто рассказывали в нашей семье, и по мере того как ее вспоминали и пересказывали в очередной раз, она обрастала разными версиями и догадками. А дело было так.
Шёл 1942 год. Немецкие войска уже стали орудовать на окраинах Сталинграда. Бабушка Евдокия вместе со своей мамой Анной, двумя дочерьми Раисой и Валентиной, а также сестрой Антониной и племянником Георгием, как и многие жители, не успевшие уехать из города до прихода немцев, покинули свои дома, но далеко не ушли. По улице, на которой они жили, уже пошли разговоры о том, что переписали всех коммунистов и тех, у кого родные служат в Красной Армии. Жили мои родные в районе Тулака, в частном доме, возле большого оврага. И вот люди в этом овраге стали рыть пещеры и там прятаться от бомбежек и немцев. В одной из таких пещер и пряталась моя семья. Бомбили город сильно, так, что стены в этих пещерах тряслись, многих засыпало землей – навечно. Через некоторое время в овраге появились немецкие автоматчики и стали выгонять людей. Дошла очередь и до Евдокии с семьей. Появился немец и закричал: «Матка, выходить!» Вылезли они из пещеры. Немцы людей стали сгонять в большую колонну, кто не вылез, расстреляли на месте. Затем всех погнали в сторону Купоросной балки, а далее — на Белую Калитву (город в Ростовской области). Так и шли они все вместе в неизвестность, окруженные автоматчиками, иногда делали остановки, и тогда люди пытались отыскать в толпе родных и близких, знакомых. Шли они очень долго, уже пошли ростовские степи. И вот из уст в уста по колонне стали передавать, что на станции Белая Калитва есть сортировочные лагеря, что людей будут разлучать. Всех трудоспособных взрослых женщин, мужчин и подростков отправлять на работу в Германию. Здоровых деток – в концлагеря, а больных и пожилых людей, скорее всего, расстреляют или распределят на работу по селам и хуторам.
На станции после сортировки всех грузили, как скот, в товарные вагоны и увозили.
Надо сказать, что многие из тех, кто был угнан на работу, вернулись после войны, но большинство людей погибли или пропали без вести, а проще говоря — « сгинули навеки в жерновах войны». В моей детской памяти сохранились воспоминания о соседке моей бабушки Евдокии — бабе Кате, которую я за глаза называла Бабой Ягой за ее внешний вид и страшную худобу. Избушка, в которой она жила, была больше похожа на ведьмино обиталище: покосившаяся, с полуразрушенной печкой, на которой и возлежала баба Катя. Женщина эта была угнана в Германию на работу, вернулась после войны, но после пережитого ею, она так и не смогла вернуться к прежней счастливой жизни. Бабушка моя помогала убирать ее избушку и носила ей нехитрые гостинцы. Одну вещь у бабы Кати-Яги я запомнила на всю жизнь — это выколотый немцами порядковый номер на ее руке. До конца своей жизни эта женщина так и не смогла оправиться.
Но вернемся к Евдокии. Вот бредут они по дороге и думают: что же делать? Бабушка Анна и говорит Евдокии: «Уже темнеет, идем долго, охранники-немцы подустали, охрана кое-где поредела, давай, дочка, потихоньку отделяться друг от дружки в толпе и в степь уходить». Страшно было очень, но они разделились, отделились от колонны, и ушли в степь – все ушли. Бредут они по ночной степи и видят — костерок горит то тут, то там, значит, не одни они сумели уйти, но подходить боялись, так и шли они, пока не пришли в один казачий хутор под названием Синяпкин. А в хуторе этом немцы. В один дом попросились – не пустили, в другой — тоже нет. Нашли им заброшенную хату на краю хутора, там и поселились. Вот так и стали проживать и переживать время, как могли, с благодарностью, что не угнаны в Германию и остались живы, и с надеждой, что скоро немцев разобьют и можно будет вернуться в родной Сталинград. А надо сказать, что хутор их встретил тревожно и неласково: каждый жил в страхе, появилось немецкое начальство, любое неповиновение каралось расстрелом. Был назначен «староста» из местных казаков. Не запомнили они ни имени, ни фамилии этого человека, а ведь он сыграл значительную роль в судьбе моих родных. А случилось однажды вот что. Наступали холода, что могли, продали или выменяли на хлеб и картошку. Евдокия мыла у хозяев полы, сестра ее Антонина обшивала богатых казачек, ведь шить умела хорошо, а бабушка Анна с детьми трудилась по хозяйству. И вот однажды дрова кончились, и топить печь нечем стало. Бабушка Анна послала внуков Раечку и Геру (они побойчее были, а Валечка болезная, все сердечком мучилась) в ближайший от хутора лесок хворосту да сучьев насобирать. Дети взяли маленькие самодельные саночки, небольшой топорик и пошли. Много дети хвороста и дровишек собрали, веревочка, чтобы связать, короткая оказалась. Вот дети пытаются закрепить вязанку, а она рассыпается. И бросить жалко, и унести не могут. Походили, поискали вокруг, чем связать можно. Смотрят, по снегу черный шнур тянется, да длинный и прочный. Они взяли и обрубили с двух сторон шнур. Обвязали вязанку, положили на саночки и пошли. Не успели уйти далеко, как за спиной кто-то крикнул: «Хайль! Хенде хох!» — оглянулись, а следом за ними немецкий патруль с автоматами. От страха побросали они дрова, и повели их в хутор под конвоем. Привели в комендатуру, они плачут, ничего не понимают и просят отпустить их домой. В комендатуре «староста» сказал им, что провод, который они обрубили, немецкий кабель связи был, что они юные партизаны — мстители и что их расстреляют за это. Комендант стал дознаваться, кто они такие, откуда, кто их прислал, дети стали рассказывать, что они беженцы из Сталинграда, что ходили собирать хворост и ничего плохого не делали. А провод обрубили по незнанию. Староста подтвердил, что дети не местные, а как он выразился «пришлые», что хуторские такого вредительства не сделали бы. Пока разбирались, посадили Раю и Геру в сарай возле комендатуры.
Не дождалась бабушка Анна с Евдокией детей из лесу, думали, может, заблудились или замерзли, вся душа изболелась. А по хутору разнеслась весть, что ребят-партизан поймали, арестовали и хотят расстрелять за вредительство. Будто мир рухнул, Анна и Евдокия, поняли, кого немцы арестовали. Надо идти в комендатуру, к старосте, все-таки русский человек, поможет, объяснит коменданту, что дети не по научению и не по злому умыслу, а по незнанию обрубили кабель, дрова связать хотели.
Взяла Евдокия последнее, что ценное было, что тайно хранила и берегла, — кольцо золотое, мужем подаренное, и пошла в комендатуру. Упала она перед старостой на колени и по советской привычке обращаться к людям, сказала: «Товарищ! Мои дети! Неповинны они! Помоги!» Стала кольцо золотое в руку ему незаметно засовывать. А немецкий комендант со стороны за этим внимательно наблюдает. Со всей силы толкнул её староста сапогом в грудь, да так, что она отлетела и о стенку ударилась. «Какой я тебе товарищ!» — прокричал староста. Все, что было потом, Евдокия плохо помнила, что кричали, и доказывали, комендант и староста друг другу и сколько времени прошло, она не помнила, так как рассудок помутился у нее. Она пришла в себя, когда привели детей и сказали идти домой. Как они до хаты добрели, сами не помнили. Только плакали ещё очень долго потом, и стали дети совсем другими, взрослыми стали в одночасье.
Прошло время, как-то ранним утром в окошко хаты тихонечко постучали, женщины встревожились, спросили: «Кто там?» За дверью ответили: «Мать, открой, свои!» Дверь, хоть и со страхом, но открыли. За дверью были наши разведчики в белых маскировочных халатах, один из них раненый. Разведчики попросили спрятать раненого, сказали, что скоро будет наступление, и они за ним вернутся. Но женщины очень боялись, ещё свежа была история, случившаяся с детьми. И все же, пересилив страх, оставили бойца у себя. Бабушка Анна имела запас трав лечебных и умела выхаживать людей. Благо, что изба стояла на самой окраине хутора, и к ним никто не совался. А вскоре началось наступление, хутор освободили наши войска, и разведчики забрали своего раненого, поблагодарив женщин за заботу и мужество.
Когда освободили Сталинград, первой туда отправилась Евдокия. В пути она была ранена, но дошла. Дом её сохранился, был немного разрушен — из него немцы конюшню сделали. А вскоре вернулись и все остальные.
Вот такая история произошла в жизни моей семьи. Чудом были не расстреляны Раиса и Георгий как юные партизаны-мстители. Спустя много лет всех детей, рожденных до войны в Сталинграде, стали именовать «Детьми Сталинграда».
Но, к сожалению, ни Валя, ни Рая, ни Гера не получили этого звания, стеснялись они идти напоминать и доказывать, а тем более рассказывать эту историю, тяжело вспоминать было. Стеснялись и марки — немецкие деньги — получать, как другие дети войны получали компенсацию Германии за ущерб, причиненный в годы Великой Отечественной войны.
Нет сейчас из них никого в живых, Царствие им небесное и вечная память, а история эта сохранилась, ее знаю я, моя сестра, наши дети и, надеюсь, будут знать внуки. Это наша память о родных людях, о Сталинградской битве, о Великой Отечественной войне и огромном человеческом подвиге всех советских людей.
Но что в этой истории так и осталось для нас неизвестным? Кем на самом деле был хуторской староста? Ходили разговоры, что был он нашим человеком из своих казаков, специально оставленном на хуторе, что связан был с партизанами, не мог себя ничем выдать, потому и вел себя так, иначе — провал. Правда это или нет, установить теперь нельзя. И всё же каким-то образом человек этот смог убедить коменданта отпустить детей, тем самым он спас им жизнь. Бабушка Евдокия говорила, что спустя несколько лет, находясь в районном военкомате, она видела этого человека, он выходил из кабинета, они встретились глазами, узнали друг друга, он улыбнулся и прошел мимо, ничего не сказав. А бабушка растерялась, не смогла остановить его.
Валечка, Раечка Луконины и Гера Слукин — это мои родные тети и дядя, на тот момент им было двенадцать, девять и семь лет соответственно.
И ещё. События эти теперь уже очень далеки от нас, современных людей, по крайней мере, так мы все считали. Но жизнь показала, что мы, к великому сожалению, не помним о них. А может, кто-то старается стереть из нашей памяти: что есть война и фашизм?
Анна Богдасарова
Справка «Отчего края»:
БОГДАСАРОВА Анна Александровна — библиотекарь ГБОУ «Созвездие». Родилась в 1968 году. Живет в Волгограде. Окончила Самарский государственный институт искусств и культуры (отделение «Библиотековедение и библиография»). В профессии — уже тридцать пять лет. Трудилась в Волгоградской архитектурно-строительной академии и Волгоградском социально-педагогическом колледже. Награждена множеством Почетных грамот, в том числе и «за многолетний добросовестный вклад в дело обучения, воспитания и творческого развития подрастающего поколения».
