К 120-летию Роберта Пенн Уоррена
Мощно и густо, отчасти яростно звучит его поэзия, насыщенная интеллектуально и звуково, с таинственными, отчасти непривычными для русского читателя ходами:
Дубы, морские исполины,
В струенье спутанных бород
Колеблят свет — и суть картины,
Задвинутая, ночи ждёт.
Итак, лежим во мгле дубравы,
Из мглы, растущей в небосвод,
Следя, как водоросли-травы
Под ветром ходят взад-вперёд.
(пер. О. Чухонцева)
Космос своеобразен: будто стихии совмещены, и «Бородатые дубы», представляя сразу несколько, врываются в действительность языковой избыточностью…
…Пока Джек Бёрден едет к отцу, не зная, что судьи Ирвин его отец, чтобы, разоблачив его, нажать кнопку неведомого механизма, в результате работы какого судья, совершивший единственный бесчестный поступок за жизнь, покончит с собой.
Роман «Вся королевская рать» необычаен, и необычайно же переведён В. Голышевым.
Сложнейший его языковой раствор, с суммами метафор, психологическими оттенками, обилием действия, свидетельствующего в пользу таинственных сил, управляющих человеческой явью, завораживает.
Рифмованный стих и верлибр органично сходились в пантеоне Пенн Уоррена:
Лежу в дешёвом мотеле, и
Вверх брюхом зубатка скользит,
Мерцая, всю ночь по реке,
Чёрной и с жирным блеском,
Как масло, тихо сочащееся
Из кратера. Видишь! звёзды
Высыпали, и река
Знает их белые имена.
(пер. О. Чуховнцева)
Стихи о римских императорах разворачивались панорамой власти, и…точно вспыхивали кодами оной, угаданными.
Власть, столь интересующая, как феномен пшеницы человеческой Пенн Уоррена, живописалась в основном его романе…
История Вилли сквозила необычностью, а картины американского Юга, густо пропитанные субстанцией нищебродства, трепетали столь живо, что можно было войти в них.
Он много и разнообразно писал: поэтическая музыка звучала в первую очередь; он обрёл широту признания и богатство аудитории.
Он взрывался стихом, погружаясь в бездну истории, используя метафизику, он, мощными языковыми пластами работая, показывал жизнь обыденности необычно – в прозе своей, и суммарно созданное им – величаво и величественно.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
