«Я ДОВЕРЯЮ БЛЕДНОЙ ТЬМЕ…»

Просмотры 31

Шаламов… Трудно читать его прозу, больно; будто жёсткою шероховатостью фраз стремится вскрыть грудную клетку, прикоснуться к вашему, ничего не знающему сердцу, заставить его работать исступлённо…

Больно.

Трудно.

«Колымские рассказы» построенные с предельной достоверностью и максимальной художественностью, — и: требуют максимальной работы души.

Вместе – иначе оценивается понятие «лапидарность»: оно предельно, словно максимы вырезаются на камнях вечности, дабы не стёрли их уже никакие мхи…

Язык сух, как стрептоцид.

Он собирает в себе столько боли, сколько возможно вобрать, совершая путешествие по свету, наименованное жизнь: и, вобрав, необходимо поделиться, чтобы и другие поняли: лагерный опыт не имеет и крошки позитива.

Вообще.

Никакой.

А тело еле живёт: словно живёт единственной целью: сохранить душу, которая не готова ещё к уходу.

А тело живёт физиологически, инстинктивно, противостоя другим телам, желающим его погибели.

«Колымские рассказы», «Левый берег»…

Книги обвиняющей правды.

Тон «Воскрешения лиственницы» более мягок, словно чуть сглаживаются углы.

Хотя…нет, конечно – те углы не сгладить уже никогда…

Разворачиваются ленты поэзии В. Шаламова, испещрённые тяжёлыми письменами…

Кровь тут – самое подходящее вещество для письма; и стихи, сочетая ту же жёсткость, что присуща прозе Шаламова, с яркостью красок, — интенсивны эмоционально и интеллектуально.

Я беден, одинок и наг,

Лишен огня.

Сиреневый полярный мрак

Вокруг меня.

Я доверяю бледной тьме

Мои стихи.

У ней едва ли на уме

Мои грехи.

И бронхи рвет мои мороз

И сводит рот.

И, точно камни, капли слез

И мерзлый пот.

Скупо и страшно: с энергией только самых необходимых слов…

Вот стланик живописуется: будто живой, сопоставимый с повадками и бытованием людей, и по тянущимся линиям стланика пробегают обжигающие накаты мирового огня…

Шаровая бездна юдоли: узнанное Шаламовым стало кровоточащей навсегда, своеобразной эпопеей века, в жестокости и экспериментах над людьми превзошедшего все былые, вместе взятые.

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.
Вы должны согласиться с условиями для продолжения

«ЧЕЛОВЕК-ФЕЙЕРВЕРК» ОРСОН УЭЛЛС

К 110-летию со дня рождения Джорджа Орсона Уэллса Многогранен был – вплоть до показывания фокусов: с детства участвовал в школьных спектаклях, а пространство и невероятное ощущение естественности «Гражданина Кейна» поражало…

НАТАЛЬЯ ГУНДАРЁВА: ИГРА, ПОЛНАЯ СОКА ЖИЗНИ

Крик Люськи, боевой жены генерала Чарноты, резкий и любовно-насмешливый: «Чарнота, купи себе штаны!» – разносится резко… Н. Гундарева играла сочно и смачно, очаровывая собой и ролью, и роли её были…

МИСТИЧЕСКИЙ СКРИПАЧ, АЛХИМИК СКРИПКИ Н. ПАГАНИНИ

Лопнет, закрутившись, струна — никто не заметит:  музыка будет рваться, вибрировать, литься, — если надо, ласкать… Мистический скрипач, алхимик скрипки… … Мальчишка, которого запирает в сарае отец, неудачный торговец, подрабатывающий…