Памяти Александра Еременко
Стих Еременко шёл из подполья, из советского зазеркалья, поэтому строился на контрастах: ирония, больше тяготеющая к стёбу, пользуясь современным определением, и — усложнение, где лиричность причудливо мешалась с областями техники, вроде бы неуместными в данном случае…
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема.
Шелестит по краям и приходит в негодность листва.
Вдоль дороги прямой провисает неслышная лемма
телеграфных прямых, от которых болит голова.
Однако симбиоз получался вполне жизнеспособным, ибо головная боль была конкретной, и причиной её служил окружающий мир.
Разрушается воздух. Нарушаются длинные связи
между контуром и неудавшимся смыслом цветка.
И сама под себя наугад заползает река,
и потом шелестит, и они совпадают по фазе.
Требуется внимание, дабы не потерять связи внутри стиха, дабы не выбились они вбок куда-нибудь, за заползающую саму под себя таинственную реку.
Однако пейзаж узнаваем, и то, как он трактуется, заставляет задуматься о вариантах жизненных дорог.
Разбегаются культурные аллюзии, и античный песок свидетельствует и о вечности, наползающей постепенно на всех, и об изменениях, слишком реальных в окрестностях яви:
Уже его рука по локоть в теореме
и тонет до плеча, но страха нет, пока
достаточно в часах античного песка,
равно как и рабов в классической галере.
Еще полным-полно в запасниках вина.
Полным-полно богов в забытой атмосфере,
и смысл той прямой, где каждому — по вере,
воспринимается как кривизна…
Кривизна, как отрицание прямой, как невозможность и прямого высказывания: что ни скажи – воткнёшься в чей-нибудь след.
…завернувшись в поэзию, А. Еременко проходил тропами юдоли, пока не упёрлись они в современный, вялотекущий, как шизофрения, период, в котором стихи не нужны вовсе; но поэт ушёл, оставив свидетельства о времени и о себе: достаточно убедительные, чтобы захотелось к ним возвратиться.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
