Томас Гарди… Вероятно, единственный случай, когда писатель, приобретя известность романиста, становится поэтом: точно стихи вклиниваются в монументальные прозаические построения…
Плелись за гробом как во сне.
Никто не глянул на меня:
Я шла поодаль, в стороне,
Любимая, а не родня.
Как ночь был черен их наряд —
Я вышла, платья не сменя.
Был бесконечно пуст их взгляд —
Огнем сжигала скорбь меня.
(перевод А. Шарапова)
Трагическое мировосприятие владело Гарди: Джуд останется незаметным, как бы ни старался вырваться из плетения обстоятельств.
Тень, плетущаяся за гробом, не найдёт успокоения.
…служба в кафедральном соборе прошивает сознание одного из… затерянных среди присутствующих:
Быть среди верующих тенью,
Персоной нежеланной,
Считать их веру, их виденья
Фантазией туманной,
Рожденной силой убежденья —
Таков удел мой странный.
(перевод В. Лунина)
Схождение Титаника с глыбой, исполненное Гарди с таинственной интонацией рока в стихотворение «Схождение двух», будет величественно, прозаично, ужасно, и, смешав столько ингредиентов, захлестнёт читательское сознание невыносимостью трагизма: но и – малость человеческая ощущалась Гарди с такой силой, что преодоление её… невозможно, нет-нет.
Деревня, в которой родился писатель, состояла из восьми домов.
Учился в церковно-приходской школе.
«Вдали от обезумевшей толпы» — роман, принесший ему успех: развернётся панорамой любви на… идиллическом фоне; впрочем, самые знаменитые прозаические книги Гарди настраивали против него многих: викторианская Британия сильна была традициями…
И звучали скорбно-торжественные стихи, звучали, низвергаясь в действительность – и дававшую материалы для их рождения.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
