К 120-летию Владимира Соловьёва
Платоновская пещера, как модель жизни, едва ли когда-нибудь будет прочувствована большинством; впрочем, стихи к нему и не апеллируют… Владимир Соловьёв, очевидно, соприкасался с мирами такой тонкости, что окрас его поэтических произведений отливал эзотерическими разводами, тайнами, сущностью.
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Дивно жить в мире подлинности: да только как туда попасть?
Чудесно передать собственный опыт поэтам, что назовут себя символистами, и, используя необыкновенные мелодии, попробуют расшифровать тайны дня и ночи…
Владимир Соловьёв пел по-разному и о разном: но именно подлинность духовной отчизны занимала изрядную долю пространства его песен: этому посвящено и одно из главных его произведений: «Три свидания» — большое стихотворение, или маленькая поэма…
Три — меняющих жизнь, запредельных проникновения в неизречённое: в сравнение с котором и поэтический язык бледен: однако именно он в наибольшей степени соответствует хоть какой-то возможности выразить то, что пришлось увидеть.
И выразить сильно — так, что не захочешь, а поверишь в возможность такой встречи.
Впрочем, запредельные сущности сами выбирают того, через кого хотят передать некоторую информацию: жалко, что распространяется она в нашем, косно-материальном мире слишком плохо…
Акростих «Сафо» и посвящение Фету, белые колокольчики и фрагменты истории…
Различен поэтический калейдоскоп Владимира Соловьёва, но всегда он пронизан необыкновенностью лучений: тайных, далёких от яви, манящих…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
