К 95-летию Роберта Лоуэлла
История, данная в разных проявлениях: и гудевшая на разных широтах, широко входила в поэзию Роберта Лоуэлла, сильно наполняя капсулы его стихов.
Страна — если заглянуть за изгородь, за стену —
поросль нежных побегов, которые легко погубить.
Сталин… что побудило его взбираться на дерево власти?
Люди ли, уложенные в землю вместе с зернами,
его ли подручные, умерщвленные, как паучьи самки?
(перевод А. Кудрявицкого)
Лоуэлл… выходец из привилегированной семьи, получивший блестящее гарвардское образование, насыщал стих предельным интеллектуальным раствором, рассматривая явь через метафизические призмы осмысления оной.
Верлибр, идущий от «Бесплодной земли» — Элиот оказал космическое влияние на англоязычный поэтический мир.
«Есть строки вдохновенные у каждого французского поэта,
но у кого найдешь хотя бы шесть подряд?» —
однажды вопросил Поль Валери. То был счастливый день
для Князя тьмы. Нужны слова мне
весомые, трепещущие, словно плоть живая,
но я обрел лишь станиолевое пламя, отблеск негасимого
огня, что мне сиял и в детстве…
(перевод А. Кудрявицкого)
Эстетическая составляющая мира слишком велика: как изысканность, несколько изощрённая, Лоуэлла.
Для него логично говорить о детстве, вспоминая высказывание Валери: одного из тончайших эстетов французской поэзии.
…из пацифистских взглядов, Лоуэлл отказался служить во время Второй мировой: за что был подвергнут тюремному заключению; прозрение, касавшегося абсолютного зла, несомого миру фашизмом, прорезало сознание, вероятно, там, в заключение…
Лоуэлл активно протестовал – годы спустя – против войны во Вьетнаме.
Сильная эмоционально-интеллектуальная насыщенность его поэзии сияет своеобразием…метафизического цвета:
Первый праведник на заре нового времени,
узревший некий багрянец, узревший в себе убийцу,
понял, что красный тростник в его красных пальцах сладок,
что кровь пастуха подобна крови волка.
Джонатан Эдвардс молился о том, чтобы считаться
худшим из смертных.
Он был порядочный человек, и он молился не зря —
кто из нас не думал о себе так же?
(перевод А. Кудрявицкого)
То, что передано по-русски, — немало! убеждает в феномене русского Лоуэлла: свода поэзии, в которой чуткое сердце найдёт многое для метафизического обогащения.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
