К 95-летию со дня рождения и 50-летию смерти Георгия Адамовича

Строгость, изящество, благородство линий – таковы характеристики поэзии Георгия Адамовича, и сумма их определяет космос насыщенный, дышащий, благородный…

1

Без отдыха, дни и недели,

Недели и дни без труда.

На синее небо глядели,

Влюблялись… и то не всегда.

И только. Но брезжил над нами

Какой-то божественный свет,

Какое-то лёгкое пламя,

Которому имени нет.

…сквозь реальность проступают свечения: волшебные, таинственные; и, если не ощущает их поэт, создаваемое им остаётся в определённом земном силовом поле…

Адамович ощущал: и ощущал с ясностью, хотя формулировка и допускало неопределённое «какое-то»…

Зыбкость и лёгкость этого пламени запредельными лучами пронизывала суммы образов и картин, которые предлагал реальности Г. Адамович: вводя в неё свои стихи.

…сухая, библейская, жёсткая мудрость пересыпает его стихи белой солью Екклесиаста:

В столовой бьют часы. И пахнет камфорой,

И к утру у висков еще яснее зелень.

Как странно вспоминать, что прошлою весной

Дымился свежий лес и вальдшнепы летели.

Как глухо бьют часы. Пора нагреть вино

И поднести к губам дрожащий край стакана.

А разлучиться всем на свете суждено,

И всем ведь кажется, что беспощадно рано.

Верная беспощадность формулировки: и беспощадно рано уходящие все… будто мистическим образом оборачиваются, благосклонно взирая на поэтическое речение Адамовича.

Казалось, для него ослаблены были перегородки, преграды между мирами: и потустороннее, сложно мерцая, вливалось в явь, разнообразно известную поэту, ощущаемую им так остро.

Адамович-критик, кажется, шёл от своей поэзии: сухие строчки точны, и, словно с оголённых проводов, бьёт из них ток мысли.

…и мысли кажутся – разноцветными огнями, освещающими путь грядущего: каковое станет более приближаться к разочарованию, нежели очаровывать.

Меланхолия вызревала в недрах стихов поэта:

Есть память, есть доля скитальцев,

Есть книги, стихи, суета,

А жизнь… жизнь прошла между пальцев

На пятой неделе поста.

Но логика ощущения столь закономерна в дебрях логики жизни, что поспоришь едва ли: просто вглядываясь в алмазную грань строк, сияющих глубиной.

Красивое наследие Георгия Адамовича переливается столькими огнями, что чутким сердцам и душам грядущих поколений многое предстоит осознать лучше, вчитываясь в стихи, эссе, вглядываясь в их смысловые орнаменты, сверяя собственное сердце с часами минувших лет…

2

Острота грани блистает в каждой строке: все они столь возвышенно-просты, и отличаются одновременно ясностью и живописностью:

Уже не плакала и не звала она,

И только в тишине задумчиво глядела

На утренний туман, и в кресле у окна

Такое серое и гибнущее тело.

Стихотворение «Болезнь» завершается ли выходом из тела и взглядом со стороны на него?

Или – таково ложное ощущение?

Поэзия Георгия Адамовича словно пронизана токами высот, она – просвечена иными мирами, кажется, — отсюда:

Без отдыха, дни и недели,

Недели и дни без труда.

На синее небо глядели,

Влюблялись… и то не всегда.

И только. Но брезжил над нами

Какой-то божественный свет,

Какое-то лёгкое пламя,

Которому имени нет.

Пламя не определить, но только следование ему определяет подлинность жизни, биение пульса, всё совершаемое…

Адамович – отчасти жрец поэзии: знавший, как суммами сухих строк возжигать величественные костры.

Его поэзия, как правило, печальна.

Его поэзия словно закруглена небесными мотивами, раскатывающими в недрах созвучий, близких к совершенству.

…есть ноты отчаяния, разрывающие сознание:

Мне было шестнадцать, едва ли

Семнадцать… Вот, кажется, все.

Ни оторопи, ни печали,

Но мертвое сердце мое.

Есть память, есть доля скитальцев,

Есть книги, стихи, суета,

А жизнь… жизнь прошла между пальцев

На пятой неделе поста.

И, сопоставляя со своим опытом, подсказывающим, что жизнь длится две секунды, понимаешь, какая боль может пронзать…

Болезнь не снижает высоты поэтического действа: а оно таково у Адамовича, что именно высота и диктует, кажется, весь созидаемый им словесный мир.

Мир, жар, элегические мерцания.

…нервно срываются ощущения с обнажённых проводов боли.

Вспыхивает, заливая пространство, таинственный свет. Много совершенно невероятных ассоциаций пробуждает поэзия Георгия Адамовича.

Александр Балтин,

поэт, эссеист, литературный критик

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here