К 95-летию со дня рождения и 50-летию смерти Георгия Адамовича
Строгость, изящество, благородство линий – таковы характеристики поэзии Георгия Адамовича, и сумма их определяет космос насыщенный, дышащий, благородный…
1
Без отдыха, дни и недели,
Недели и дни без труда.
На синее небо глядели,
Влюблялись… и то не всегда.
И только. Но брезжил над нами
Какой-то божественный свет,
Какое-то лёгкое пламя,
Которому имени нет.
…сквозь реальность проступают свечения: волшебные, таинственные; и, если не ощущает их поэт, создаваемое им остаётся в определённом земном силовом поле…
Адамович ощущал: и ощущал с ясностью, хотя формулировка и допускало неопределённое «какое-то»…
Зыбкость и лёгкость этого пламени запредельными лучами пронизывала суммы образов и картин, которые предлагал реальности Г. Адамович: вводя в неё свои стихи.
…сухая, библейская, жёсткая мудрость пересыпает его стихи белой солью Екклесиаста:
В столовой бьют часы. И пахнет камфорой,
И к утру у висков еще яснее зелень.
Как странно вспоминать, что прошлою весной
Дымился свежий лес и вальдшнепы летели.
Как глухо бьют часы. Пора нагреть вино
И поднести к губам дрожащий край стакана.
А разлучиться всем на свете суждено,
И всем ведь кажется, что беспощадно рано.
Верная беспощадность формулировки: и беспощадно рано уходящие все… будто мистическим образом оборачиваются, благосклонно взирая на поэтическое речение Адамовича.
Казалось, для него ослаблены были перегородки, преграды между мирами: и потустороннее, сложно мерцая, вливалось в явь, разнообразно известную поэту, ощущаемую им так остро.
Адамович-критик, кажется, шёл от своей поэзии: сухие строчки точны, и, словно с оголённых проводов, бьёт из них ток мысли.
…и мысли кажутся – разноцветными огнями, освещающими путь грядущего: каковое станет более приближаться к разочарованию, нежели очаровывать.
Меланхолия вызревала в недрах стихов поэта:
Есть память, есть доля скитальцев,
Есть книги, стихи, суета,
А жизнь… жизнь прошла между пальцев
На пятой неделе поста.
Но логика ощущения столь закономерна в дебрях логики жизни, что поспоришь едва ли: просто вглядываясь в алмазную грань строк, сияющих глубиной.
Красивое наследие Георгия Адамовича переливается столькими огнями, что чутким сердцам и душам грядущих поколений многое предстоит осознать лучше, вчитываясь в стихи, эссе, вглядываясь в их смысловые орнаменты, сверяя собственное сердце с часами минувших лет…
2
Острота грани блистает в каждой строке: все они столь возвышенно-просты, и отличаются одновременно ясностью и живописностью:
Уже не плакала и не звала она,
И только в тишине задумчиво глядела
На утренний туман, и в кресле у окна
Такое серое и гибнущее тело.
Стихотворение «Болезнь» завершается ли выходом из тела и взглядом со стороны на него?
Или – таково ложное ощущение?
Поэзия Георгия Адамовича словно пронизана токами высот, она – просвечена иными мирами, кажется, — отсюда:
Без отдыха, дни и недели,
Недели и дни без труда.
На синее небо глядели,
Влюблялись… и то не всегда.
И только. Но брезжил над нами
Какой-то божественный свет,
Какое-то лёгкое пламя,
Которому имени нет.
Пламя не определить, но только следование ему определяет подлинность жизни, биение пульса, всё совершаемое…
Адамович – отчасти жрец поэзии: знавший, как суммами сухих строк возжигать величественные костры.
Его поэзия, как правило, печальна.
Его поэзия словно закруглена небесными мотивами, раскатывающими в недрах созвучий, близких к совершенству.
…есть ноты отчаяния, разрывающие сознание:
Мне было шестнадцать, едва ли
Семнадцать… Вот, кажется, все.
Ни оторопи, ни печали,
Но мертвое сердце мое.
Есть память, есть доля скитальцев,
Есть книги, стихи, суета,
А жизнь… жизнь прошла между пальцев
На пятой неделе поста.
И, сопоставляя со своим опытом, подсказывающим, что жизнь длится две секунды, понимаешь, какая боль может пронзать…
Болезнь не снижает высоты поэтического действа: а оно таково у Адамовича, что именно высота и диктует, кажется, весь созидаемый им словесный мир.
Мир, жар, элегические мерцания.
…нервно срываются ощущения с обнажённых проводов боли.
Вспыхивает, заливая пространство, таинственный свет. Много совершенно невероятных ассоциаций пробуждает поэзия Георгия Адамовича.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
