Станислав Куняев хороший поэт. Почему? Потому что хорошо — это, когда одиноко: вольно, просторно… Пейзаж всегда соответствует тому, или иному душевному состоянию, открывая нюансы свои отражением в затаённых уголках сложнейшего лабиринта – внутреннего устройства человека…
Гуляет ветер в камыше,
пылит разбитая дорога,
шумит река, и на душе
так хорошо и одиноко.
Прощай, весёлая пора,
случайно выпавшая милость,
как дым угасшего костра,
ты в синем небе растворилась.
Стих слоится просто, но весомо, он…элегически затаён, и, словно упомянутым дымом от костра, стремится в неизведанность неба…
У Станислава Куняева много стихов так показывающих природу: тихую, русскую, словно увиденную отмытыми от суммы городских сует глазами: ручьящуюся водными звонами, или освобождающуюся от снега, или представляющую калейдоскоп зимних чудес.
Нерв поэзии Куняева – Россия: Россия, входящая в кровь, настолько родная, что:
Непонятно, как можно покинуть
эту землю и эту страну,
душу вывернуть, память отринуть,
и любовь позабыть, и войну.
***
Нет, не то чтобы я образцовый
гражданин или там патриот –
просто призрачный сад на Садовой,
бор сосновый да сумрак лиловый,
тёмный берег да шрам пустяковый –
это всё лишь со мною уйдёт.
Здесь – общечеловеческая тайна родины, данная такими простыми, такими сложными явлениями, как сумрак лиловый, или шрам пустяковый; здесь: чётко выражен феномен только своих воспоминаний – ибо каждый человек, в сущности, есть бездна в телесной оболочке.
Другая бездна – небес – небес часто раскрывается в поэзии Куняева, насыщая строки полнозвучием высокой простоты.
Мотивы вечности открываются тихо и…грандиозно; и малая родина проявляется с мудрою силой, которую не стоит преодолевать:
Как разорвать мне мою пуповину
С древним погостом, с холодной Окой?
Выйду к обрыву, взгляну на равнину –
Вечное счастье и вечный покой!
Удар девяносто третьего года: с огнём и дымом, многими смертями, с грядущим – мало кому понятным: отзывается в сердце поэта такою болью, что непроизвольно испытываешь, читая, гамму чувств, ибо:
Зимний рассвет просочился сквозь занавес синью…
Может, с эпохой прощаюсь, а может быть, с жизнью.
Я насмотрелся и крови, и грязи. Довольно.
Всё отболело. И даже почти что не больно.
Всё отболело… А что напоследок осталось,
выпало, словно осадок, в такую усталость,
что неохота вставать,
говорить,
просыпаться,
что неохота на имя своё отзываться…
Всё пронизано усталостью, и – жизнью: вечно идущей, несмотря ни на что; жизнью: Куняев по-разному, всегда по-своему славит это мощное слово и бесконечное явление, и аккорды его стихов звучат сильно, трепетно, красиво…
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
