К 100-летию со дня рождения Евгения Михайловича Винокурова
Прекрасен Гамлет, сыгранный в недрах военного времени: Гамлет, становящийся точно участником боёв, Гамлет, дающий краски, какие отобрала война:
Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.
А в жизни, помню, отзывался ротный
О нем как о сознательном бойце!
Он был степенный, краснощекий, плотный,
Со множеством веснушек на лице.
Сухая графика поэзии Е. Винокурова пропитывает сознание читающего крепкой живописностью бытия.
Маленькое чудо Винокуров умел создавать в пределах космоса строфы:
Что там ни говори, а мне дороже
И все милее с каждым годом мне
И ритм деревьев, зябнущих до дрожи,
И ритм капели на моём окне…
Общность онтологического опыта – означенное и просвеченное лучами поэта ощущение знакомо многим.
Точность формулировок Винокурова ювелирна.
Очевидна склонность к метафизическим изысканиям, отчасти способным объяснить жизнь, однако, истина остаётся вне постижения – и полная неизвестность – какова же она? – Выливается в такие строки:
Что мне она? И что я ей?
Какая в ней пожива?
А правда мне всего милей
одним: она не лжива.
Как мясо пес, рывок — и съем!
Я жду со ртом разъятым,
еще не зная, будет чем:
лекарством или ядом.
Лекарством порой могут быть иные стихи Винокурова: пронизанные спокойствием стоицизма и всепринятия жизни, каковой бы стороной не поворачивалась.
Хорошо мерцает амбивалентность жизни:
Я жизнь свою, как бритву, тонко правил:
хотел, чтоб без зазубринки была…
Жизнь оказалась просто шире правил
любых! Она черна. Она бела.
Крупно зажигал поэтические огни Винокуров, и стоит, как бы ни крутили апоэтические времена, вглядеться в их свет.
Александр Балтин,
поэт, эссеист, литературный критик
