21 сентября известный российский поэт Юрий Кублановский по приглашению журнала «Отчий край», автором и лауреатом которого он является, посетит Волгоград. А значит, волгоградцы смогут встретиться с настоящей легендой. Ведь поэзию Кублановского «миру и граду» впервые представил когда-то сам Иосиф Бродский, почувствовавший божий дар собрата по творческому цеху.
Творческая встреча с Юрием Кублановским состоится 21 сентября 2023 года, 15.00-16.30 (в читальном зале ВОУНБ имени М. Горького, 3 этаж, ул. Мира, 15). Вход свободный. Ну а предварит эту встречу интервью.
Как и положено русскому поэту, творческая биография Юрия Кублановского многогранна. Искусствоведческое образование, работа экскурсоводом, а еще журналистика — в парижской «Русской мысли», в «Новом мире». С Юрием Михайловичем побеседовал прозаик, автор журнала «Отчий край» Владимир ГОЛУБЕВ.
— Вам, наверно, много раз приходилось рассказывать о том, как начинался Ваш путь в литературу. Чтобы не заставлять Вас повторяться, спрошу немного иначе. Поэт, как, впрочем, любой другой художник, по-настоящему начинает постигать своё призвание гораздо позже, чем начнет заниматься литературой. В какой момент Вы осознали себя поэтом и что вы хотели привнести в современную поэзию?
Ю.М.: Осознал я себя поэтом едва ли не сразу, как почувствовал вдохновение и начал писать стихи. Другое дело, что это осознание с годами фокусируется, становиться всё чётче на протяжении жизни. Оно идёт одновременно с формированием мировоззрения, которое, в свою очередь, у меня было связано с вдумчивым постижением русской мысли и литературы. В 1974 году я работал экскурсоводом в музее Тютчева и Боратынского в Муранове в Подмосковье, и тогда меня буквально обожгла формулировка Евгения Боратынского: «Поэзия есть задание, которое следует выполнить как можно лучше». Тогда мне было всего двадцать семь лет, но я сразу понял, что речь идет не о каком-либо конъюнктурном или популистским задании, но о задании свыше. Это совершенно совпало и с моим представлением о поэзии. Только вместо задания, я сказал бы служение. На протяжении всей моей жизни, сначала туманно, потом всё отчетливее, я понимал своё творчество именно как служение — служение творцу, русскому языку, современникам. Имея дело с вдохновением, ты никогда не можешь рационально осмыслить его природу. Это то, что нахлынет, — а потом уйдёт, порой далеко, надолго. Это то, что не от мира сего, хотя и питается здешним мировым бытием. Моё мировоззрение можно охарактеризовать как свободолюбивый консерватизм. А мой литературный стиль — как новизну в каноне: ни в коем случае никакой эклектики, но и без эпатажа, в котором я всегда видел нечто инфантильное. Конечно, с возрастом лирическая энергетика начинает остывать. Но что-то один-два раза в год меня зовёт, мир преображается, и возникают стихи…
— В своих стихах вы упоминаете андерсеновскую Герду, голого короля и даже смело утверждаете: «Оседлывай, дочка, салазки, / тебя покатает отец, / он знает волшебные сказки / о вечном влеченье сердец». Оттого так хочется узнать, ведь Вы тем более росли в Рыбинске, а повлияло ли на Вашу поэзию народное творчество. Рассказывала ли Вам бабушка сказки?
Ю.М.: Сказки Андерсена в пору моего детства издавались многократно и широко. По ним снимали запоминающиеся мультфильмы. Так что смело можно сказать, что они текли по жилам советской детворы. Впрочем, как и русские сказки, и сказки народов мира. Так что сознание ребенка тех лет существовало как бы в двух плоскостях: советской идеологии и мировой культуры, спасавшей внутренний мир подростка от засилия идеологического мусора.
— В 70-е годы, как известно, Вы несколько лет работали в музеях на Русском Севере – Соловки, Ферапонтово, Кирилло-Белозерский монастырь, как увиденное и пережитое там повлияли на Ваше творчество?
Ю.М.: Дело было так. Я окончил искусствоведческое отделение МГУ, что позволяло мне устраиваться на работу экскурсоводом туда, куда я считал нужным. В Москве студенческая жизнь была богемной. Частое чтение стихов, точнее, стихотворная декламация сопровождалась, как правило, выпивкой, и вообще суетой сует… Однажды я зашёл в гости к своим друзьям математикам и увидел у них на стене портрет человека, какого я в реальности не встречал. Мне объяснили, что это великий философ — священник Павел Флоренский, уничтоженный советской машиной, то есть расстрелянный в Соловецком концлагере. Так впервые я услышал это слово — «Соловки». И не сомневаясь, когда пришло время, побросал шмотки в сумку, доехал в общем вагоне до Кеми, а там, на катере, добрался до Соловков. Тогда соловецкие помещения были ещё с решетками на окнах, с глазками в дверях. В общем, чисто визуально я узнал, что такое концлагерь. Отзимовав там, вернулся в Москву другим человеком, и к прежней богемной жизни не возвращался. Ну а экскурсоводческая работа в других музеях Севера только укрепила меня в понимании России как своеобычной драгоценной цивилизации, рухнувшей по целому ряду драматичных причин. Разумеется, всё это прямо или косвенно сказалось и на моей поэзии, стало её подспудной, но, пожалуй, что, главной темой.
— На различных сайтах ныне зарегистрировано под миллион стихотворцев. Современная поэзия крайне разнообразна, а удалось ли Вам исполнить своё творческое кредо: «новизна в каноне»?
Ю.М.: Уж это не мне судить. Из-за своего почвенного мировоззрения, я нажил много врагов в либеральном мире. А из-за своего антисталинизма — и в мире патриотическом. Увы, мои стихи не получили, к сожалению, в обществе того резонанса, которого они достойны. Вот вопиющий пример: несколько лет назад уважаемый критик Ирина Роднянская посмотрела на современную поэзию, так сказать, с птичьего полета, и моей лирики там вовсе не разглядела. Признаться, я удивился. Тут дело не в тщеславии, а в убеждении, что моя поэзия в новейшее время помогла бы существованию тех культурных людей, которым почти не на что опереться.
— На наших с вами глазах за последние десятилетие произошел расцвет театра, отечественный кинематограф ищет новые пути, например расцвет полупрофессионального кинотворчества в холодной Якутии. А есть ли будущее у русской поэзии, уходящей корнями в классическую почву? Где молодым поэтам искать поддержку?
Ю.М.: Молодым поэтам надо искать поддержку, во-первых, в традиционной русской культуре, а, во-вторых, в непрестанных размышлениях о будущем современного мира. Остроумно когда-то сказал Достоевский: «Дай русским мальчикам карту звёздного неба, они на утро вернут её исправленной». Насильственно исправлять, конечно, ничего не надо, ведь это и есть революция. Но осмыслять просто необходимо. Точно сказано, что русская культура существует под углом вечных беспокойств. Вот это то беспокойство и надо уметь в себе поддержать.
— Современная русская литература — «казнить нельзя помиловать», где Вы поставите запятую?
Ю.М.: Предпочитаю обойтись здесь без препинательных знаков. Но, слава Богу, я время от времени встречаю замечательные стихи своих современников. Вот, например, прочитал в свежем номере «Знамени» замечательно стихотворение Александра Кушнера про проселочную дорогу. Обычно по утрам, по понятным причинам, я читаю сводки с фронта. Но сегодня первым делом перечитал это стихотворение и — не разочаровался, знаю, что перечитаю его ещё не раз… Да вообще, любое настоящее лирическое стихотворение требует вживания в себя, то есть многоразового прочтения, которое укрепляет душу, а порой и увлажняет глаза.
— В 2005 году, в стихотворении «… Если даже выпадают фишки», Вы пророчески изрекли «… нюхом чую грозные подвижки, / новую нарезку территорий», выходит поэт по-прежнему остается оракулом, а современная поэзия теснит футурологию?
Ю.М.: Что и говорить! Вспомните, что Лермонтов в шестнадцать лет предрёк в России революцию и гибель Царского дома… С начала 90-ых годов я жил с изматывающим чувством, что конфликта с Украиной не избежать, и в начале 90-ых годов, то есть тридцать лет назад, написал такие стихи:
Расставаясь с Украиной,
покачнулся рукастый репей,
сей дозорный бескрайних,
отложившихся волн и степей.
Родовую землицу
у каких пепелищных огней,
будто хищную птицу
нам отпаивать кровью своей?
— Последние годы Вы живете на берегу Оки, недалеко от Тарусы — «русского Барбизона». Эти чудесные места воспеты М. Цветаевой, К. Паустовским, живут на полотнах В. Поленова. Но в русской литературе по словам Константина Паустовского «…красавица Ока — самая русская река» так не воспета, как например Волга?
Ю.М.: Я сам волжанин, и это вполне естественно, что Волги у меня в стихах больше. Вот два дня назад написал: «По-русски Волга, по святцам Лета». Но и Оку, с тех пор как в первый раз увидел её в 70-ые годы, потом своим вниманием не обходил. Мне пришлось покинуть Россию в октябре 1982 года из-за обильных публикаций своей поэзии в антисоветских журналах. И вот любопытный факт: первое стихотворение, опубликованное там, в парижском журнале «Вестник Христианского движения» было «Велегож», то есть об одном из красивейших окских мест. Ну а уж если говорить о моих стихах последних лет, то Ока течёт по ним, стоит подо льдом, растекается обильными весенними паводками. Она стала частью моей повседневной жизни и моей зрелой поэзии.
— Нынешнее непростое время заслуживает пристального внимания поэта? О чём мысли затворника?
Ю.М.: Затворником меня уж никак не назовёшь: по России я езжу много, не успеваю отвечать на все приглашения. А мысли мои, я думаю, как и у каждого нормального серьезного русского человека, во-первых, о войне и о её жертвах, а во-вторых, о происходящей на глазах деградации западной цивилизации. Неужели американская империя не только окончательно раздавит Европу, но и развяжет мировую войну? Россия стоит сейчас на пороге своей новой исторической миссии. Справится ли она? Не знаю. Но, чаще всего, верю, что справится.
Справка «Отчего края»:
КУБЛАНОВСКИЙ Юрий Михайлович — поэт, эссеист, публицист, критик, искусствовед. Был в числе организаторов неофициальной поэтической группы СМОГ. Родился в 1947 году. Живёт в Москве и Поленове. Окончил искусствоведческое отделение истфака МГУ имени М.В. Ломоносова. Работал в журнале «Новый мир»: заведующим отделом публицистики (1995—2000), затем несколько лет заведующим отделом поэзии. С 2010 года — член Патриаршего совета по культуре. Почётный гражданин города Рыбинска (2012). Удостоен премии Правительства Российской Федерации в области культуры за сборник стихов «Перекличка» (2012), Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (2015). Лауреат литературной премии журнала «Отчий край» имени В.Б. Смирнова за вклад в русскую литературу (2022).
ГОЛУБЕВ Владимир Михайлович — прозаик, фольклорист, кандидат юридических наук. Родился в 1965 году. Живёт в д. Каменка Серпуховского района Московской области. Окончил исторический факультет Московского педагогического университета. Служил старшим следователем следственного отдела Серпуховского УВД, следователем по особо важным делам Серпуховской горпрокуратуры. Учился на факультете правоведения Юридического института МВД РФ. Писательскую деятельность начал в 1992 году, первая публикация была в журнале «Юность» (2007). Автор книг «Сказки Малеевского леса» (2008), «Асины сказки» (2010), «Тешиловская русалка», «Зибровский водяной» (2014), «Лесовик и метелица» (2014), «Сказы Матушки Оки» (2018), «Забытый рубеж» (2019) и др. Лауреат Общенациональной литературной премии имени П. П. Бажова (2022).
