К 245-летию Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана

В нашей стране всегда любили сказки Гофмана. «Крошка Цахес», «Золотой горшок», «Песочный человек», и, конечно же, «Щелкунчик и Мышиный Король» — этими сказками восхищались не только читатели, но и множество русских писателей…

«Вообрази себе, любезный Руфин, как я, стремясь обогатить свои познания прилежным наблюдением всякого нового для меня феномена, остановился и вперил взор свой в этих странных людей. Тут они окружили меня, крича во все горло: «Филистер, филистер!» — и разразились ужаснейшим смехом. Это меня раздосадовало. Ибо, дражайший Руфин, может ли быть для великого ученого что-либо обиднее, чем сопричисление к народу, который за несколько тысяч лет перед тем был побит ослиной челюстью? Я взял себя в руки и с присущим мне достоинством громко объявил собравшемуся вокруг меня странному люду, что я, следует надеяться, нахожусь в цивилизованном государстве и потому обращусь в полицию и в суд, дабы отплатить за нанесенную мне обиду. Тут все они подняли рев; к тому же и те, что доселе еще не дымили, повытаскивали из карманов назначенные для того машины, и все принялись пускать мне в лицо густые клубы дыма, который, как я только теперь приметил, вонял совсем невыносимо и оглушал мои чувства. Затем они изрекли надо мной своего рода проклятие, столь мерзкое, что я, любезный Руфин, не хочу его тебе повторять. Я и сам вспоминаю о нем с невыразимым ужасом. Наконец они покинули меня с громким оскорбительным смехом, и мне почудилось, будто в воздухе замирает слово: «Арапник!» Возница мой, все слышавший и видевший, сказал, ломая руки:

— Ах, дорогой господин, коли уж произошло то, что случилось, то, бога ради, не входите в этот город. С вами, как говорится, ни одна собака знаться не будет, и вы будете в беспрестанной опасности подвергнуться побо…

Я не дал честному малому договорить и с возможной поспешностью обратил стопы свои к ближайшей деревне. В одинокой комнатушке единственного во всей деревеньке постоялого двора сижу и пишу все это тебе, дражайший Руфин! Насколько будет возможно, я соберу известия об этом неведомом варварском народе, населяющем здешний город. Мне уже порассказали кое-что весьма странное о его нравах, обычаях, языке и прочем, и я в точности сообщу тебе обо всем… и т. д. и т. д.».

О мой любезный читатель, ты уже приметил, что можно быть великим ученым и не знать обыкновеннейших явлений и по поводу всему свету известных вещей предаваться диковинным мечтаниям. Птоломей Филадельфус упражнялся в науках и даже не знал о студентах, описывая своему другу происшествие, которое в голове его превратилось в редкостное приключение, он даже не знал, что находится в деревне Хох-Якобсхейм, расположенной, как известно, неподалеку от прославленного Керепесского университета. Добряк Птоломей перепугался, повстречавшись со студентами, которые радостно и беспечально прогуливались для собственного удовольствия за городом. Какой бы страх обуял его, когда бы он часом раньше прибыл в Керепес и случай привел бы его к дому профессора естественных наук Моша Терпина. Сотни студентов, хлынув из дома, окружили бы его, шумно диспутируя, и от этого волнения, от этой суеты его ум смутили бы еще более диковинные мечтания».

Гофман Эрнст Теодор Амадей, «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер»

В этом году, 24 января, исполнилось 245 лет со дня рождения Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана.

…Родной город Гофмана, бывший столицей Восточной Пруссии, в свое время отошёл России и стал называться Калининградом. Именно там, в семье успешного адвоката на свет появился мальчик Эрнст Теодор Вильгельм.

Мечтал Гофман остаться в истории не как литератор, а как композитор и музыкант. С детства музыка делала его самым счастливым человеком на свете, поэтому к двенадцати годам Эрнст уже освоил орган, скрипку, арфу и гитару. Он сочинил первую в историю романтическую оперу «Ундина» и даже первое литературное произведение Гофмана – «Кавалер Глюк» было о музыке и музыканте. Эрнст, влюбленный в музыку Амадея Моцарта, захотел называться Амадеем. И позже он изменил свое имя, став Эрнстом Теодором Амадеем. Судьба играет человеком, как известно: Гофману, обладателю талантом и чуткой душой, пришлось почти всю жизнь проработать юристом.

И – забегая вперед: таланты Гофмана совсем не ограничивались писательством. Даже на его надгробном камне начертано: «Он был одинаково хорош как юрист, как литератор, как музыкант, как живописец».

…Когда мальчику исполнилось три года, родители развелись. Эрнст вместе с мамой уехал в дом дедушки и бабушки, где также проживал родной брат матери — Отто. Он взял на себя воспитание племянника, задумав сделать из него успешного юриста. К счастью, дядя, сам будучи довольно известным юристом, в свободное время увлекался музыкой самых разных жанров и мистическими учениями, что было модным в то время в высшем обществе Германии.

Мальчик, наделенный живым воображением, прекрасно успевал по всем школьным предметам. К двенадцати годам Эрнст играл на многих музыкальных инструментах и хорошо рисовал. По традициям семьи, любые таланты, кроме как в юриспруденции, могли быть хороши только для отдыха и в качестве увлечения. Главное в жизни – это настоящее дело, приносящее хороший доход. Юноша, который метался между любимой музыкой и рисованием, все-таки поступил на юридический факультет Кенигсбергского университета.

Во время учёбы Гофман был слушателем лекций Иммануила Канта, которые частенько прогуливал, а в свободное от учёбы время подражал манерам знаменитого философа. Постигая юридические науки, Гофман успевает серьезно заниматься рисованием, сочинять красивые мелодии и очень много читать. На прикроватной тумбочке всегда можно было найти книги Стерна, Руссо и Шекспира.

С ранней юности Гофман отчаянно влюблялся и был способен на весьма неординарные проделки. Например, однажды его сердце пленила скромная воспитанница женского пансиона, располагавшегося по соседству. Они с приятелем попытались прорыть туда подземный ход, а когда попытка была пресечена – соорудили настоящий воздушный шар, который, правда, взорвался над двором пансиона. После чего юная дева решительно порвала с поклонником всяческие отношения.

Гофман утешился быстро. Став студентом, он вновь влюбился. В симпатичную мать пятерых детей — Дору Хатт, которая на девять лет старше его и уже давно замужем за солидным виноторговцем. Роман длился почти все годы обучения, но по окончании университета родные отослали юношу в Глогау, где необходимо было сдать еще один госэкзамен. Оказалось, что у дяди из Глогау, есть дочка — Минна Дёрфер, на выданье, и вся его семья питает надежду, что кузина ему понравится. Действительно Эрнст сделал предложение. И сдав экзамен, отправился на работу в Берлин, невеста осталась в Глогау.

Спустя два года, Эрнст, был назначен на хорошую должность в Познани, где встретил очаровательную польку Михалину Тжчиньскую. Молодой юрист разрывает помолвку с кузиной Миной, которая, впрочем, ничуть на него не в претензии — у неё имелся более перспективный кавалер и делает предложение руки и сердца Михалине. Этот брак продлится более двадцати лет. Михалина прощала любимому мужу все – острую нехватку денег, трудный характер, пристрастие к хмельному и даже увлечение другой…

Гофман пережил много тяжелых моментов. Лишился должности. Некоторое время жил почти в нищете, оплакивал вместе с женой смерть двухлетней дочурки. После всех испытаний ему предлагают должность театрального капельмейстера. И он полностью отдается музыке! Этот период его жизни — один из блистательных и плодотворных. Он сочиняет музыкальные композиции для театральных спектаклей, дает уроки. В 1809 году Гофман преподает музыку хорошенькой тринадцатилетней Юлии Марк, обладательнице чудесного голоса.

Гофману исполнилось тридцать три года, когда он ясно осознал, что вновь влюблен. Это чувство продлится более четырех лет. Гофмана терзали страдания, он приналег на спиртные напитки и заполнил дневник записями о своих чувствах. Юлия вновь и вновь будет появляться на страницах его произведений в разных обличьях: то, как невинная Цецилия в «Верганце», то, как демоническая соблазнительница Джульетта в «Приключениях в новогоднюю ночь», то как ангел-спаситель – Аурелия в «Эликсирах сатаны». Под влиянием этого чувства Гофман сочинит и первую романтическую оперу в Германии – «Ундину». Конец любовной истории положили родители Юлии, выдав ее замуж за богатого торговца.

Гофман скитался по городам Пруссии и Польши, чихал в пыльных архивах, зевал на заседаниях суда и рисовал карикатуры на членов судейской коллегии на полях протоколов. Настоящей отдушиной была музыка. В 1799 году Гофман дебютировал в амплуа композитора, написав несколько коротких опер, которые были с успехом поставлены на сцене театра города Познань, где он в то время жил. Среди других музыкальных сочинений Гофмана – симфония и соната для фортепиано, которые он написал в Варшаве. Гофман дирижировал на премьерах, а иногда даже исполнял некоторые вокальные партии – у него был хороший тенор.

А однажды, он взял перо, обмакнул его в чернильницу и… Тут-то и зазвенели хрустальные колокольчики, зашептались в листве золотисто-зелёные змейки и была написана сказка «Золотой горшок». А Гофман наконец-то обрёл самого себя и свою волшебную страну. Книжка имела успех, и автор сразу стал знаменитым. Сказки и новеллы Гофмана могли быть смешными и страшными, светлыми и зловещими, но волшебство в них возникало неожиданно, из самых обыденных вещей, из самой жизни.

«Я похож на детей, родившихся в воскресенье: они видят то, что не видно другим людям», – так говорил Гофман. Он первым написал о том, что грань между фантазией и реальностью полупрозрачна. И зависит только от способности и желания человека её, эту грань, переступить. Как любимая героиня Гофмана – Мари из сказки «Щелкунчик». В этом и был великий секрет, о котором первым догадался Гофман.

Слава его росла, а денег всё не было. И вот писатель снова вынужден надеть мундир советника юстиции, теперь уже в Берлине. Тоска одолевала его в этой «человеческой пустыне», но всё же именно здесь были написаны почти все его лучшие книги: «Щелкунчик и мышиный король», «Крошка Цахес», «Ночные рассказы», «Принцесса Брамбилла», «Житейские воззрения кота Мурра» и многое другое.

Постепенно сложился и круг друзей — таких же фантазёров-романтиков, как и сам Гофман. Их весёлые и серьёзные беседы об искусстве, о тайнах человеческой души и прочих предметах воплотились в четырёхтомный цикл «Серапионовы братья».

Гофман был полон замыслов, служба не слишком его обременяла, и всё было бы хорошо, да только… Советник Гофман, как член апелляционного суда, заступился за несправедливо обвинённого человека, вызвав гнев полицей-директора фон Камптца. Мало того, дерзкий писатель изобразил этого достойного деятеля прусского государства в повести «Повелитель блох» под видом тайного советника Кнаррпанти, который сначала арестовывал преступника, а потом подбирал ему подходящее преступление. Фон Камптц в ярости пожаловался королю и приказал изъять рукопись повести.

Против Гофмана возбудили судебное дело, и только хлопоты друзей и тяжёлая болезнь избавили его от преследования. Эрнст Гофман умер в возрасте сорока шести лет. Похоронен был в Берлине на Иерусалимском кладбище.

Тень Гофмана благотворно осеняла русскую культуру в ХIХ веке. Ещё Белинский удивлялся, почему Европа не ставит «гениального» Гофмана рядом с Шекспиром и Гёте. «Русским Гофманом» называли князя Одоевского. Им восхищались Пушкин, Гоголь, Герцен. Страстный поклонник Гофмана, Достоевский писал о «Коте Мурре»: «Что за истинно зрелый юмор, какая сила действительности, какая злость, какие типы и портреты и рядом – какая жажда красоты, какой светлый идеал!» Это достойная оценка творчества Гофмана в целом.

В ХХ веке влияние Гофмана испытали Кузмин, Хармс, Ремизов, Набоков, Булгаков, Маяковский и Ахматова. В 1921 году в Петрограде при «Доме искусств» сложилось сообщество литераторов, которые назвали себя в честь Гофмана – Серапионовы братья. В него вошли Зощенко, Всеволод Иванов, Каверин, Лунц, Федин, Тихонов.

Александр Рувинский,

член Союза писателей России

Подробнее – в рубрике ВОУНБ имени М. Горького «Хронограф» http://www.vounb.volgograd.ru/?option=view_post&id=1338

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here